Темза. Священная река - Питер Акройд

Каналетто отчетливей, чем какой бы то ни было другой художник, впечатал Темзу в воображение людей XVIII века. И его влияние чувствуется и ныне. Современный архитектор Тео Кросби пожелал воссоздать лондонские берега в соответствии с тем, что он назвал “осью Каналетто”, идущей от террасы Сомерсет-хауса. Каналетто утвердил представление о Темзе как о реке цивилизованной, как о реке изящной, гармоничной и не лишенной величия. То была река, прирученная эстетикой.

Этот взгляд проявился в многочисленных изображениях “живописной Темзы”, распространявшихся публикаторами альбомов и подписных изданий с такими названиями, как “Путешествия по Темзе” и “Виды Темзы”. Во второй половине XVIII века вышло три весьма популярных собрания речных эстампов: “Коллекция пейзажей” Бойделла (1770), “Живописные виды реки Темзы” Айрленда (1792) и “История Темзы” Бойделла (1794–1796). Большей частью там были представлены виды реки к западу от Лондонского моста – на отрезке, в определенной мере преобразованном Реном и выигравшем от обновления, которое претерпел в XVIII веке Лондон как таковой.

“Живописные виды” Сэмюэла Айрленда, где очаровательные графические изображения сопровождены благостным текстом, не имеющим особого литературного или исторического значения, вполне репрезентативны. Помимо этого, они способствовали появлению нового поколения английских путешественников, обративших взоры к Темзе в эпоху, когда “большой тур” по Европе стал невозможен. В 1790-е и с 1805 по 1815 год Европа была для английских путешественников почти недосягаема, и в эти годы на первый план выступили радости родных ландшафтов. Обозреть Темзу значило приобщиться к одной из сторон бурно развивающегося национального самосознания. Мода конца XVIII и начала XIX столетий на изображения Темзы была важнейшей составляющей сравнительно новой художественной тенденции – писать английскую природу. Темзу поэтому можно даже назвать предвестницей “натурализма” в английском искусстве.

Кого-кого, а Уильяма Хогарта трудно заподозрить в придании Темзе фальшивого очарования. Он чаще ассоциируется не с речным, а с городским миром, однако он жил в Чизике на берегу Темзы и был похоронен на тамошнем кладбище. Он изображал реку кокни, реку грубых выходок и жестоких наказаний. На одной его гравюре из цикла “Трудолюбие и лень” (1747) лодочник на Темзе показывает ленивому ученику Тому Айдлу на уоппингский “док казней”, где висит в ожидании прилива труп скованного цепями пирата. В ответ Том глумливо показывает на то место на берегу, что называлось “мысом рогоносцев” (а ранее – “гаванью рогоносцев”).

Весьма типично для Хогарта с его любовью к шумной и разнузданной Темзе XVIII столетия, что однажды с четырьмя приятелями он отправился на лодочную прогулку от Биллингсгейта до Грейвзенда, которая выглядит как продолжительная попойка на речном воздухе. Плывя к устью на весельном катере с навесом, они пили, орали, обменивались шутками с лодочниками и распевали во всю глотку непристойные песни. Характернейшая для Темзы сцена! Томас Роулендсон представлял ту же традицию; прежде всего приходят на ум его изображения лодочников Темзы, подтверждающие общее мнение о них как о людях грубых и несдержанных.

Имя Констебла с Темзой обычно не связывают, но по крайней мере одно ее живописное изображение у него есть: вид реки в день открытия моста Ватерлоо (1817). Главным же художником реки остается Дж. М. У. Тернер, посвятивший немалую часть своего обширного наследия изображению Темзы во всей ее многоликости – от умиротворенного покоя верховий до опасных вод эстуария. Трудно назвать участок реки, которого он не писал: у него есть и оксфордский мост Фоллибридж, и “лондонский пул”, и Ньюнем-Кортни, и Ламбет, и Абингдон, и Стейнз, и Виндзор, и Уоллингфорд. Мир реки целиком вошел в его поле зрения. Он работал на лодках и, живя в Ферри-хаусе в Айлворте, построил для этого свой собственный ялик. По выражению Джона Рескина, он понимал язык Темзы. Это был язык всей его художнической судьбы.

Тернер прожил около Темзы всю жизнь. Он родился в 1775 году на улице Мейден-лейн близ Стрэнда, откуда до берега было рукой подать. В “Современных художниках” (1843–1860) Рескин описывает его юность: “…почерневшие барки, заплатанные паруса и всевозможные виды тумана… Леса мачт, корабли с освещенными солнцем парусами, краснолицые, курящие трубки матросы у бортов”. С раннего возраста Тернер понимал жизнь людей, работавших на реке и около нее. Вот почему, изображая тружеников Темзы и крестьян на ее берегах, он достигал глубокой гармонии между человеческими фигурами и речным пейзажем. Уже в ранних этюдах он выявляет контрасты реки и ее эгалитаристский нрав, сводя воедино особняки и гидротехнические сооружения, яхты и угольные баржи, “серебро” Темзы и ее копоть.

Он и умер на берегу реки, в Челси, а на протяжении жизни перемещался между Брентфордом и Айлвортом, Твикнемом и Чизиком. Торнбери, его первый биограф, писал, что “около Темзы Тернер впервые обратился к искусству, и около нее он скончался”. И действительно самой ранней его выставленной работой, которая была показана в 1790 году в Королевской академии, стал вид прибрежного Ламбетского дворца. В последние дни жизни он любил на рассвете и в сумерки сидеть на плоской крыше своего дома в Челси и смотреть на Темзу. Вид на восток он называл “голландским”, на запад – “английским”.

Он любил реку и, что еще более важно, нуждался в ней. Она была для него зрительной средой и источником вдохновения. Тернера завораживала движущаяся вода и отражения в ней; он навеки запечатлел на своих холстах бесконечное световое разнообразие реки на всем ее протяжении. Светоносность его работ отмечали многократно, и похоже на то, что ранние впечатления от реки помогли формированию его взрослой восприимчивости. Больше всего интересовал его закат солнца – золотой час перед наступлением сумерек.

Его акварельные изображения Темзы выглядят так, будто свет реки напитал их, будто вода омыла бумагу и оставила на ней свое сияние. Ему удалось выразить и текучесть, мимолетность речного мгновения: вот облако набежало на солнце, вот зашелестело под ветром дерево. В потоке природного мира – в мазках тернеровской кисти – воспроизводится течение реки. Так Темза становится объединяющей силой, которая связывает художника с ландшафтом. В некоторых его эскизах нет ничего, кроме реки, сияющей с бумажного листа во всей своей безмятежности и чистоте. Тернер, как было однажды сказано, пережил “второе крещение” в водах Темзы, крещение художника, и своими эскизами он действительно дает почувствовать старинную связь между рекой и духовной благодатью.

Его картины маслом более торжественны, более величественны; к примеру, “Англия: Ричмонд-хилл в день рождения принца-регента” представляет реку как символ национальной гармонии, мира и изобилия. Благодаря общению с Темзой он приобрел чувство истории; у него была натура антиквара, неравнодушного к развалинам и древним камням, и само присутствие реки рождало у него образы прошедших эпох. Темза говорила ему о старине; вот почему он изображал Дидону и Энея на ее берегах. Иногда он даже называет Темзу Исидой в знак почтения к богине древности. Но он мог устремить взгляд и в более далекое прошлое. В некоторых его эскизах река словно бы возвращается к доисторическим временам с их болотами и могучими деревьями.