Как избежать соблазна - Карен Рэнни

– Слишком поздно, Джиллиана, – очень мягко сказал Грант.

– Твоя лаборатория сгорит.

– Она взорвется, – поправил он.

Они были лишь в нескольких шагах от дворца, когда раздался первый взрыв. В ушах у Джиллианы все еще звучали слова Арабеллы и ее жуткий предсмертный крик: «Демоны идут».

Она закрыла глаза и крепче обняла Грата – свой якорь в этом неопределенном и пугающем мире.

– Как граф Стрейтерн, – холодно произнес Грант, – я также имею полномочия мирового судьи. Полагаю, мне бы следовало задержать вас, доктор Фентон.

– По какому обвинению, Грант?

Лоренцо, граф Патерно, нахмурился, глядя на Гранта, который ответил таким же взглядом, и сейчас в лице его не угадывалось и намека на дружелюбие или признательность, что его друг жив.

Грант снова повернулся к доктору:

– Я говорю об Арабелле, сэр. Конечно же, вы знали.

Они сидели в новой комнате Лоренцо, просторных покоях, выходящих окнами на лужайку. Лоренцо полулежал в постели, очень бледный, поживой. Джиллиана сидела в инвалидном кресле рядом с его кроватью, нога ее была забинтована и приподнята. Раны, нанесенные ей Арабеллой, оказались глубокими, но они заживут. Что касается Лоренцо, он тоже поправится.

Арабелле же не столь повезло.

Дворец все еще горел, и не было ни малейшего шанса, что она осталась жива. Комната, являвшаяся лабораторией Гранта, была сущим адом с тех пор, как шесть часов назад там вспыхнуло пламя.

Яркая заря занялась на горизонте, утро обещало новый солнечный день. Все было так же, как вчера, – и совсем не так. Тайны Роузмура открылись, и они были слишком постыдны и ужасны, чтобы обсуждать их. Джиллиана никому не рассказала о своем столкновении с Арабеллой. Как не упоминала она и о том, отчего все внутри у нее как будто заледенело. Не от откровений Арабеллы, но от другой мысли, еще более ужасной.

Неужели она всегда держала свои эмоции под замком молчания? И всегда хорошо умела прятать то, что чувствует, даже от себя? Сейчас эмоции казались неистовее и сильнее, чем когда-либо прежде, они словно требовали обратить на них внимание. На протяжении всей ночи с Джиллианой находились либо доктор Фентон, либо графиня. Нетрудно было заключить, что они беспокоятся о ней. Что до Гранта, то он всегда был где-то неподалеку, но они не разговаривали ни как любовники, ни даже как друзья, оставаясь отчужденными, как были когда-то, – граф и компаньонка.

А может, они и всегда были чужими? Ведь Грант так ни разу и не открыл ей своего сердца.

Джиллиана повернулась и посмотрела на Гранта, сидящего с ней рядом, а он взглянул на нее. Медленно протянул он руку и дотронулся до ее рукава, при этом взгляд его был теплым, а улыбка успокаивающей.

– Нет, я не знал, – ответил доктор, снимая очки и протирая их краем жилета.

Водрузив очки обратно, он устремил невидящий взгляд в пол. Затем вытащил какую-то книгу, зажатую между его боком и подлокотником кресла.

– Дневник Арабеллы. – Он протянул книгу Гранту. – Я понятия не имел, что она все записывала. – Он вздохнул. – Все. – Доктор взглянул на Гранта. – Но вы правы. Я должен был что-то заметить и понять. Должен был вспомнить, что она лечила Эндрю от воспаления легких.

– А Джеймса? – спросил Грант.

Доктор Фентон покачал головой:

– Я не помню. Возможно, он приезжал ко мне, когда меня не было дома. Арабелла легко могла выписать ему лекарство с белладонной.

– Белладонной? – переспросила Джиллиана, поворачиваясь к Лоренцо. – Значит, «Bella» означало вовсе не красавица? Вы знали? Поэтому написали это?

На мгновение Лоренцо, казалось, смутился, потом улыбнулся:

– Я мог бы сказать, что она сама рассказала мне. – Он взглянул на книгу на столе с ним рядом. – Арабелла всегда носила ее с собой. Как будто хотела, чтобы кто-нибудь понял, что она травит людей. Как будто насмехалась, провоцируя обнаружить ее секрет. – Он вздохнул. – Одна страница у нее была отмечена, и я вспомнил об этом, когда заболел.

– Так поэтому ты и остался жив? – спросил Грант. – Потому что знал, что это был за яд?

– Я остался жив, мой друг, потому что до этого уже лечил мисс Камерон. Я принял противоядие, как только все понял. Если б я не лечил ее, у меня не оказалось бы его под рукой. – Он пожал плечами. – Видимо, судьба.

– Но зачем ты позволил нам думать, будто ты умер? – Грант и Лоренцо все еще смотрели друг на друга довольно сердито.

– Я был слишком слаб, чтобы защититься от нее, – ответил Лоренцо. – И к тому же сомневался, что мне кто-нибудь поверит. Арабелла была красивой женщиной. Красивая женщина не должна быть убийцей.

Никто не ответил на это замечание.

– Доктор все понял, – продолжал Лоренцо, поглядев на доктора Фентона. Тот по-прежнему сидел, сгорбившись в кресле, устремив взгляд в пол. Услышав слова Лоренцо, он поднял голову.

– Я понял, да поможет мне Бог, в ту минуту, когда лакей позвал меня в покои графа.

– И вы сказали графине, что Лоренцо мертв, – подала голос Джиллиана. Она обхватила себя руками, но все равно никак не могла избавиться от дрожи. Ей казалось, что у нее внутри все заледенело.

Доктор Фентон кивнул:

– Я не хотел лгать, но согласился с графом, что так будет безопаснее. Ведь Арабелла спокойно расхаживала повсюду. – Он отвел взгляд, как будто стыдился слез.

– Убила ли она кого-то еще, кроме Эндрю и Джеймса? – спросила Джиллиана, адресуя вопрос Гранту.

– Меня бы это не удивило. – Он перелистывал дневник Арабеллы. – Она явно считала себя крестоносцем. Вершителем справедливого суда. Невинные щадились, те, кто олицетворял зло, – нет.

Грант посмотрел на доктора Фентона.

– Видит Бог, у Арабеллы был повод ненавидеть моего отца, но зачем убивать моих братьев?

– Из-за их крови, – ответила ему Джиллиана; слова давались ей с трудом. – Из-за вашего отца. – Она крепко стиснула руки и сосредоточила взгляд на них. – Кровное родство. Эндрю и Джеймсу не было пощады, потому что они отпрыски зла и порока.

Джиллиана подняла глаза на доктора Фентона. Этот вопрос мучил ее уже несколько часов, не давая уснуть. Она не могла не задать его:

– Это Арабелла убила моего сына? Он должен был умереть из-за того, что я согрешила?

Доктор Фентон взглянул на нее, потрясение исказило его черты. Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга.

– Я этого не знаю, Джиллиана, – сказал наконец доктор срывающимся от волнения голосом. – Да поможет мне Бог, я не знаю. У отравления белладонной и сердечной недостаточности симптомы одинаковые.

Грант обнял ее за плечи. Все эти последние несколько часов он старался быть поблизости, чтобы видеть, все ли с ней хорошо. Но с ней не все хорошо. Она всегда будет гадать о судьбе своего малыша и о том, считала ли Арабелла, что он должен быть наказан за грехи своей матери. Как не сможет забыть и историю самой Арабеллы.