Дикий Феникс - Руслан Мельников

Еще одному «телу» Ромка успел перебить руки.

Миха поступил иначе. Удерживая фонарь одной рукой, он неприцельно, веером, выпустил полрожка по сводам и стенам коллектора. Брызги «тлена» окатили мертвяков едким крапом.

«Факелы» тоже начали стрелять. Но как-то вяло, неубедительно. Снова целили поверх голов и понизу — по ногам. Старались не убить, а напугать, ранить, остановить, не дать уйти…

Сомнений больше не оставалось: мертвяки хотят взять беглецов живьем. И ведь возьмут же! Вынудят истратить весь боезапас — и возьмут. Если им это позволить.

Позволить?..

Ромка почувствовал какое-то неприятное, мутное и стыдное облегчение. Умирать не хотелось. Ну просто до жути! И он был безумно рад тому, что их не собираются убивать сразу. Ведь если не убивают сразу — значит, остается шанс пожить еще немного.

Они опять бежали по темноте и по лужам. И опять не смогли убежать.

«Факелы» настигли Ромку и Миху, когда Охотники попытались выбраться через канализационный люк на поверхность.

— Уходят! — раздался сзади чей-то крик.

И — приказ:

— Остановить! Задержать!

Их хотели взять любой ценой и в любом состоянии. Пусть раненых, пусть тяжелораненых, пусть умирающих. Пусть хоть одного из двух.

В колодце взорвалась граната из подствольника. Большая часть осколков досталась Михе, поднимавшемуся вторым и потому прикрывшему Ромку своим телом.

Миха мешком свалился вниз. Ромка, которому лишь слегка посекло левую ногу, удержался на лестнице и сумел подтянуться к люку.

Он даже сумел сдвинуть крышку.

И вылезти наружу сумел тоже.

Ромка оказался в безлюдном старом дворике. Рядом стояли набитые мусором контейнеры какой-то веселенькой, совсем не помойной раскраски. За контейнерами виднелась низкая арка. Единственный вход во двор и выход из него. Въезд и выезд.

Впрочем, машин во дворе не было: арку перекрывала решетка с узкой калиткой на ржавых петлях.

А внизу, в темноте колодца, стонал умирающий Миха. К нему уже спешили мертвяки: Ромка отчетливо слышал голоса и шаги приближающихся «факелов».

Миху нельзя было оставлять мертвым братьям. Как нельзя было оставлять им Дрона.

В карманах куртки у Ромки лежало две гранаты. Специально для такого случая. Обычные «Ф-1», без «тлена» и магических наворотов. Эти гранаты — не для мертвяков. Для самих Охотников.

Собственно, пара «эфок» имелась и у Михи. Но, видимо, раненый напарник находился сейчас в таком состоянии, что не мог даже выдернуть кольцо. Не мог или не хотел. Впрочем, это уже не важно.

— Прости, Миха!

Ромка вытащил одну из гранат, рванул кольцо и швырнул «эфку» в колодец.

Взрыв. Дымное облако, вырвавшееся из-под земли…

Миха умолк. Теперь мертвяки от него ничего не добьются. Теперь нужно было спасаться самому.

Ромка задвинул крышку люка. Сверху повалил тяжелый мусорный контейнер. Это на какое-то время задержит преследователей. А если еще удастся заблокировать калитку в арочной решетке — будет совсем хорошо.

Прихрамывая, он поспешил к арке. Найти бы на улице машину. Любую, хоть какую-нибудь. А уж завести автомобиль без ключей для Охотника — не проблема.

Машина нашла его сама.

С той стороны арки на тротуар вдруг влетел пятнистый армейский БТР. Чиркнув броней о стену, бронетранспортер высадил решетку и перегородил арку массивным корпусом.

Практически в тот же миг Ромка почувствовал, как дворик накрыла плотная «маска».

Из бокового люка бэтээра во двор посыпался десант.

Не нужно было иметь при себе тепловизора, чтобы понять: вояки, так некстати появившиеся здесь, — тоже из «факелов». Судя по всему, мертвяки, преследовавшие Охотников под землей, координировали свои действия с наземной группой.

Ромка машинально поднял автомат, но выстрелить не успел. Его самого срезала очередь из «калаша». Пули разворотили правую кисть и живот.

Автомат выскользнул из рук. Ромка рухнул на асфальт в растекающуюся лужу собственной крови. Застонал…

Было больно и страшно. Жутко больно и очень страшно.

Он лежал на простреленном животе, скрючившись, согнув ноги, поджав под себя руки и вывернув голову. А пальцы уже тянулись к карману с оставшейся «эфкой».

«Факелы» вроде бы пока ничего не замечали.

Сквозь красную пелену перед глазами Ромка видел, как его окружают камуфлированные фигуры. Какой-то молоденький улыбчивый лейтенантик в тяжелом бронике вышел вперед и, придерживая рукой АК, присел возле Ромки на корточки. Похлопал его по щеке:

— Ну что, попался, голубчик?

«Факел» скалился ему в лицо, но глаза мертвяка оставались холодными. Мертвыми.

Лейтенантские погоны не обманули Ромку. Перед ним была сейчас большая шишка из «факельного» Братства. Вряд ли Магистр, конечно: Магистры редко принимают непосредственное участие в боевых операциях. Но явно не Пастух и не Рыцарь. Скорее всего, орденский Командор.

Мощь защитных заклинаний, наложенных на бронежилет «факела», чувствовалась сразу. Такая сильная и энергетически затратная магия не используется для защиты рядовых бойцов. С такой защитой в бой идет только элита Мертвых Братств.

Заговоренный лейтенантский броник заключал своего владельца в невидимый и почти непробиваемый кокон, который мог отвести пулю СВД и выстрел в упор из пистолета Макарова. Мог, наверное, выдержать и автоматную очередь с нулевой дистанции. Может быть, даже не одну.

Во всяком случае, взрыв гранаты этому лейтенанту точно ничем не грозил. Впрочем, граната без «тленовой» начинки и обмазки не способна была причинить вред и другим мертвякам.

Она предназначалась для другого. Для самоликвидации.

Для его, Ромки, ликвидации.

Он уже нащупал левой рукой «эфку» в кармане и вставил палец в гранатное кольцо. Теперь оставалось лишь дернуть…

Граната, кольцо и рука были влажными, липкими и теплыми от крови. Кровь словно сцементировала их воедино. И разрывать эту связь Ромке так не хотелось!

И все же надо было.

Дернуть, дернуть, дернуть…

Но хватит ли сил? Сможет ли он?

Одно дело бросить гранату в Миху. И совсем другое — подорвать себя.

— Больно, да? — Летеха-«факел» изобразил сочувствие.

«Больно, больно, до чего же больно!» — билось в голове.

— И страшно, наверное? — Лейтенант по-птичьи склонил голову к плечу.

Палец Ромки, уже обрученный со смертью металлическим кольцом, дрожал.

— Страшно умирать, а?

«Страшно! Еще как страшно! Наверное, страшно даже больше, чем больно».