Кровавая Роза - Николас Имс

На следующее утро «Былая слава» свернула на запад, огибая горную гряду намного меньше той, которая окружала Ардбург. Муг, с самого рассвета не отходивший от поручней, радостно воскликнул:

– Вот он, Охфорд! Колыбель величайших умов Грандуаля, самый прекрасный город во всех Пяти Престолах!

Тэм ему поверила, потому что от красоты действительно дух захватывало. Охфорд, известный своим знаменитым университетом, больше всего напоминал замысловатый лабиринт зданий из красного кирпича и огромных парков, где деревья были увешаны гирляндами золотистых и синих фонариков, мерцавших в тумане. Над городом высилась огромная башня, выше окрестных гор. У ее вершины кружили стаи воробьев, а по бокам куцыми ручонками торчали кривые башенки поменьше, да и сама башня как-то подозрительно кренилась.

– Это Грезящий Шпиль, – сказал Муг. – Он сверху донизу набит старыми дураками и старыми книгами, из тех и из других пыль сыплется. – Он сложил руки рупором и крикнул женщине, которая поливала цветы на одном из множества балконов: – Эй, Хелен! Привет, старая кошелка!

Хелен (если это, конечно, была она) даже не повернула головы, а «Былая слава» пронеслась мимо, оставив позади шлейф белого пара и потревоженную стаю ошалелых воробьев.

К полудню корабль долетел до Серого дола – лиственного леса в долине между двумя горными грядами. По словам Гэбриеля, здесь уже несколько недель стояла лагерем Лютая орда. Впереди небо затянули тучи, такие темные, что казалось, будто в долине уже наступила ночь.

Высоко в небесах возникла какая-то точка и, снижаясь, превратилась в огромную птицу с черным оперением и когтями, способными разорвать быка пополам. Тэм заметила, что птицу окутывает серо-зеленая дымка, и сообразила, что это чумной ястреб. Он взмахнул отравленными крыльями, заложил вираж и унесся куда-то на север.

– Неужели надвигается буря? – спросила Роза, вглядываясь в темнеющий запад.

Даон Доши, не сомкнувший глаз с тех самых пор, как ему предложили вести корабль в Ковердейл, поправил защитные очки на носу:

– Нет, бури не будет. Это дым. Лес горит.

Бронтайд погиб.

Труп великана горой высился на юге Серого дола. Погибли тролли, варги, фирболги и дикие орки. Погибли мурлоги из Западной Жути, драконы с Аспидова взгорья и клыкастые пауки из Вдовьего дола; погибли пятнистые гноллы, змеевидные василиски, львиногривые мантикоры и прочие волшебные поганые чудища, собравшиеся в Лютую орду. Поверженные принцы-кровососы лежали бок о бок с бледными телами подневольных трэллов. Ведьмы в тлетворных накидках сжимали застывшими костлявыми пальцами бесполезные талисманы. Целые кланы огров и их вожди превратились в раскрошенное месиво.

Все погибли. Все мертвы.

Лютую орду победили, повергли, уничтожили. Трупы чудовищ и наемников устилали землю до самого горизонта. Над полем боя клубился дым лесного пожара, так что всем участникам «Сказа» пришлось зажмуриться и прикрыть шарфами рты и носы, чтобы не задохнуться от маслянистого смрада.

Гэбриель, в сердцах выругавшись, приказал:

– Доши, идем на посадку. Дальше лететь невозможно. Надо выяснить, что здесь произошло.

«Былая слава» приземлилась, и Гэб с Мугом направились на поиски ответов.

– Осмотритесь тут, но особо не разбредайтесь, – предупредил Гэбриель. – Как только дым развеется, полетим к Пузочесу. – Он с усталой улыбкой обернулся к Розе. – Тебя Зарянка заждалась.

Доши и Родерик остались на борту, а Тэм, вскинув лук на плечо, пошла за товарищами по полю, усеянному мертвыми телами.

Тяжелый дым, витавший над равниной, выедал глаза, щипал ноздри, но хуже всего был металлический привкус крови, явно ощущавшийся во рту. Отовсюду доносились невнятные звуки: хриплый смех, обрывки песен, предсмертные стоны и истошные вопли раненых. Где-то далеко (или совсем рядом, понять было невозможно) кто-то выкликал имена пропавших соратников.

В дымном мареве среди трупов бродили наемники – то поодиночке, что-то бормоча себе под нос, то торжествующими группами, похваляясь, как кромсали на куски гоблинов, поднимали на копья урскинов и забивали кобольдов тяжелыми щитами.

Мимо стройной колонной маршировал агрийский полк – воины с длинными копьями и квадратными щитами. Следом пронеслись улюлюкающие картейцы на приземистых степных лошадях; во главе отряда скакал всадник с вороновыми крыльями, вытатуированными под ключицами, волоча на цепи какого-то ящера в оковах.

На поле боя уже собрались любители легкой наживы. Алхимики зарились на внутренние органы трупов, священники – на убиенные души; от тела к телу сновали воришки, обшаривали карманы погибших, прибирали к рукам оружие, накидки, перевязи, ремни, сапоги и все остальное, что можно выгодно сбыть лавочникам. Барахольщики искали иной поживы: отпиливали рога, выдирали когти и чешую, снимали шкуры с ценным мехом.

Не преминули явиться сюда и торговцы живым товаром. Сквозь дым потянулись караваны плененных монстров; чудовищ, которым посчастливилось остаться в живых, отправляли на юг, в Контов, а там продавали загонщикам.

Естественно, не обошлось и без воронья. Повсюду мелькали окровавленные клювы и стеклянно поблескивали круглые птичьи глаза, черные перья мели по застывающим лужам крови. Браниган, дядя Тэм, однажды сравнил падальщиков на поле боя с дальними родственниками, что являются на похороны и несметными толпами набегают на бесплатное угощение.

«А здесь настоящее пиршество», – мрачно подумала Тэм, ускорила шаг, чтобы в дыму не отстать от товарищей, и едва не споткнулась о перерубленную шею гидрака. Труп чудовища кольцом окружили тела убитых воинов, изъязвленные ядовитой желчью монстра. У гидрака отсекли три из семи голов, но одна еще шипела, не веря в скорую кончину.

Роза вела товарищей по полю, усеянному древеями, расколотыми в щепу; отрубленные конечности казались хворостом, сметенным в груды осенней бурей. Неподалеку высились горки щебня – все, что осталось от горгулий, разбитых вдребезги. Повсюду валялись пронзенные стрелами гарпии и волки-летяги. В вязкой луже грязи барахтался гнилесильф, из разорванного мешочка с ядом на брюхе сочились удушливые испарения.

– Сюда, – сказала Роза, огибая монстра.

Дальше пришлось пробираться по трупам кентавров и телам затоптанных наемников. Тэм ахнула, увидев среди убитых близняшек Полушелом, Милли и Лилли.

«А вдруг и Браниган погиб?» – внезапно подумала Тэм и так испугалась, что больше не смотрела на смертельно бледные тела, чтобы не столкнуться с невидящим взглядом любимого дядюшки.

То, что выглядело очертаниями далеких холмов, оказалось громадой поверженного великана Бронтайда. Медно-красную плоть рассекали кровоточащие раны и порезы, нанесенные множеством клинков, но вождь Лютой орды еще дышал, жалобно постанывая и бессильно царапая окропленный кровью грунт. Дубинка великана – огромная, как крепостная башня, с навершием в виде бараньей головы – валялась далеко в стороне.