Веселая поганка - Людмила Милевская

Я деловито спросила:

— Пахан ваш его главней?

— Главней, — заверил бандюган.

— Тогда как же этот негодяй смеет идти против воли пахана? —изумилась я.

Бандюган с жалостью на меня посмотрел и сообщил:

— Напрямую не смеет, а то бы давно попер, а исподтишказапросто. Шепнет своим браткам и нет тебя. Так что не выкаблучивайся, а дергайотсюда со всей дури, пока при памяти и ветер без камней. Топай, бабушка, топай.

И я дернула, то есть потопала, хотя голова шла кругом. Ибыло от чего. Посудите сами: Ангира Муни, санньяси, надел шафрановые одежды,обрил голову, отрекся от всего чувственно-материального, предался чистомуслужению Господу… и оказался правой рукой пахана. Доферти, школьный друг,дипломат, душа человек, — одного с Ангирой поля ягода. Несчастный мой ШрилаМукунда мечется по России в поисках своего святого гуру, который на поверкуоказывается матерым мафиозным бизнесменом Гургеновым. Не удивлюсь, если этотГургенов паханом и окажется.

Господи! Что же тогда получается? Гургенов — Маха прабху напару с Американцем — Ангира Муни морочат голову бедному моему Шриле Мукунде?

Боже! Белые пришли — грабят. Красные пришли — грабят. Кудабедной христианке податься?

«Форда» нашего я не нашла и до Москвы добиралась автостопом.Сильно в этом деле мешал фингал, но ничего, добралась, а как приехала в Москву,так первым делом помчалась к Буранову. Тамарка предала, Гургенов еще то жукоказался. Один Буранов у меня и остался.

Очень я рассчитывала на него еще и потому, что он вроде ужкак и мой любовник. Правда еще у нас и не было ничего, одни намеки, но мужчиныв такой стадии отношений, порой, даже отзывчивей и участливей бывают. Я же емунедвусмысленно дала понять, что он может рассчитывать на многое. Жаль, что нанамеках и остановилась. Как раз за этим делом и застал меня тот роковой звонокмоего неверного мужа — сидя в ресторане, я как раз усиленно Буранову намекалана то, что между нами может случиться страшенный роман и сразу же очерчивалакруг своих интересов, могущих меня подвигнуть на это свершение.

Передать не могу как жалею, что до конца дело не довела —умчалась следить за своим неверным Женькой. Но все же Буранов, судя по тому,как он на меня смотрел, кое— что понял и преисполнился надежд. Во всяком случаея сильно на это рассчитывала.

Вторая причина, которая заставляла меня уповать на Буранова,— это его крутизна. У него одной охраны раза в два больше, чем у Гургенова. Изэтого я сделала вывод, что Гургенов в сравнении с ним мелкая сошка. И Тамаркаподтвердила, что Буранов крутой. Правда Тамарка, которая в этом деле собакусъела, утверждает, что количество охраны говорит скорей не о крутизне, а(цитирую буквально) «о степени засранности хвоста того, кто эту охранунанимает».

Грубиянка Тамарка во всем видит только плохое, но ведь я нетакая. Со свойственной мне тонкостью я привыкла идеализировать людей… и тут жеидеализировала Буранова, как только решила, что он будет моим любовником.Идеализировала себе на горе, но кто же знал, что он, как и Тамарка, бессовестноменя предаст.

Я ворвалась в его офис, сгорая от нетерпения отыскать своегосына, а так же желая поскорей освободить моего учителя Шрилу Мукунду. В то жевремя хотела я тут же отправиться на штурм логова Гургенова и при этом…

Не скрою, дел накопилось столько, что мне хотелось срочнобежать сразу в нескольких направлениях. Поэтому я сильно рассчитывала на помощьБуранова. Каково же было мое изумление, когда я увидела этого сукина сынабеседующим… с Коляном.

«Давненько я с ним не видалась», — подумала я.

Однако встрече совсем не обрадовалась. Колян же, напротив,увидев меня, оживился, пришел в восторг и закричал:

— Вот она! Вот!

Я мигом оценила ситуацию: Буранов и Колян на одном концекоридора, я на другом, причем выход за моей спиной. И я, не взирая на некоторыйвозраст, припустила так, что юный Колян и вполне спортивный Буранов сразупоняли безнадежность своих намерений. В отчаянии, потеряв разум, они дружнозавопили:

— Стой! Стой!

«Глупее ничего не придумали? — улепетывая, изумлялась я. — Втакой ситуации просить меня остановиться могут только полные кретины. Их „стой“лишь скорости мне добавляет.»

С этой скоростью я и отправилась к Тамарке. Выбора неоставалось. В любом случае ехать надо было к Гургенову, но теперь, когда узналая какая он хитрая лиса, соваться в его логово в одиночку мне не хотелось.

Где-то томится и страдает без мамочки мой Санька, моймаленький ненаглядный сыночек; под Питером заточен в подвал чистейший человек —ачарья Шрила Мукунда, учитель мой дорогой, и никто, никто им не поможет! Яосталась один на один со своим горем, и помощи ждать совершенно неоткуда,поскольку очевидно, что и Доферти, и Ангира Муни, и Гургенов и Буранов и дажемоя Тамарка — одна банда.

Что делать?

Из всех зол выбирать меньшее. Тамарка — единственныйчеловек, на которого я хоть как-то могла рассчитывать. Уж не знаю, чем тамГургенов ее охмурил, но наши с ней годы дружбы враз на помойку не выбросишь.Пусть она, Тамарка, вся погрязла в гуне невежества и в гуне страсти, но нестанет же она смерти моей желать? Никогда не поверю, что я утратила на Тамаркувсякое влияние.

«Уж как-нибудь уговорю ее, одумается,» — решила я и двинулак старой подруге.

Едва я вошла в офис ее компании, как увидела свою Тамаркумило беседующей с молодым человеком очень приятной наружности. Его манеры, весьего облик говорили о том, что передо мной достойный мужчина, точнее парнишка.Тамарка, бессовестно кокетничая, давала молодому человеку дельные советы, он жевнимал ей, выказывая настоящее сыновье почтение.

Долго наслаждаться их идиллией я не могла — нервы уже не те,потрепаны и ледяным купанием, и «братанами», и подвалом. На мое счастьебессовестный Тамаркин флирт закончился с появлением ее референта. Обласканныймолодой человек, демонстрируя рвение, боднул густым чубом пространство и совсех ног помчался служить своей госпоже. Я же, глядя в спину удаляющейсяТамарки, поняла, что в разгар рабочего дня вряд ли смогу дождаться пока мояподруга обратит свое драгоценное внимание и на меня, а потому рискнула: набралапобольше воздуха в легкие и завопила:

— То-омааа! Черт тебя подери!

Тамарка, надо отдать ей должное, отреагировала мгновенно,затормозила и, увидев меня, закричала как ни в чем не бывало, будто и непредавала она меня, будто и не было никаких «братанов».

— Мама, ты невозможная! Где тебя носит? Уже с ума я схожу!

На всякий случай я держалась от Тамарки подальше, но, учуявискренность и сообразив, что меня никто ни хватать ни тащить не собирается,осмелела и перешла к дружескому общению.