Уроки разбитых сердец - Кэти Келли

— Во флаконе оставалось совсем чуть-чуть, я специально берегла их для этого дня! — возмущалась она. — Как же могло такое случиться со мной?

Лили и Мейзи быстро оделись и помогли друг другу уложить волосы.

— Твои локоны так красиво блестят, — улыбнулась Мейзи, отступая на шаг, чтобы полюбоваться каштановыми кудрями Лили, сколотыми с двух сторон черепаховыми гребнями. — Ты ополоснула их пивом или чем-то в этом роде?

— Нет, не пивом, — ухмыльнулась Лили. — Духами Сибил!

— Врешь небось? — захихикала Мейзи.

— Есть немного.

— А жаль. Маленькому чудовищу это пошло бы только на пользу. Не представляю, как Дайана ее выносит.

— Брось, Сибил не так ужасна, как кажется. Она просто избалованная девчонка, которая мало что успела повидать на своем веку. Если бы она пожила немного с нами, мы бы мигом привели ее в чувство. Побыв несколько дней на подхвате в больнице, она тотчас опустилась бы с небес на землю.

— А я думала, ты терпеть ее не можешь.

Лили покачала головой:

— Нет, просто мне не стоило заводиться, но Сибил удалось-таки меня допечь, вот мы и сцепились, словно два бойцовых петуха. Ладно, впредь буду знать. В конце концов, она всего лишь ребенок.

— Ну ты и мудра, старушка. — Мейзи восхищенно прищелкнула языком. — Значит, дадим мисс Спесивой Гордячке возможность исправиться?

— Скажи лучше, миссис Спесивой Гордячке, — рассмеялась Лили. — До четырех осталось всего ничего.

Часовня действительно была маленькой и скромной, с пуритански строгим каменным алтарем и каменными молитвенными скамьями, смягченными лишь ветхими бархатными подушечками для коленопреклонения. Оказавшись внутри, Лили почувствовала легкую тревогу, ведь католикам не положено посещать службы в других церквях. Пришлось напомнить себе, что она пришла сюда только ради свадьбы. Вряд ли это считается большим грехом. «Нужно будет упомянуть об этом проступке на исповеди и напустить побольше тумана в письме к маме», — решила она.

К четырем часам в церкви собралось около сорока человек, включая викария и седовласую пожилую леди, сидевшую справа за органом. Торжество проходило куда скромнее, чем в довоенное время. Как призналась Дайана, большинство друзей дома не смогли присутствовать на свадьбе Сибил, вдобавок многие из тех, кто прибыл в Белтонуорд, сумели выбраться всего на несколько часов и должны были вскоре уехать. С учетом вышесказанного невесте не стоило сильно опаздывать. Было всего десять минут пятого, когда она, показалась на пороге часовни, опираясь на руку сияющего, гордого отца, и все собравшиеся разом восхищенно вздохнули. Популярного в последние годы парашютного шелка здесь не было и в помине: невеста явилась в подвенечном наряде из брюссельского кружева, перешитом из бального платья матери. Сибил не обладала красотой и прелестью Дайаны, природа не наделила ее ни яркими красками, ни безупречными чертами лица, ни мягким очарованием, присущим ее старшей сестре, и все же в день своей свадьбы она была чудо как хороша.

Похоже, жених тоже так думал. Его суровое лицо смягчилось, когда он увидел невесту. Шафер — высокий молодой человек в форме морского офицера — тоже повернул голову, и Лили впервые увидела его лицо. На мгновение их взгляды встретились. Серые глаза офицера заглянули в зеленовато-синие глаза Лили, и ее обдало жаром, как будто грудь пробило огненной стрелой. Но в следующий миг шафер отвел взгляд, и Лили смогла перевести дыхание.

Церемония оказалась короткой и простой, совсем не похожей на торжественные католические обряды, к которым привыкла Лили. Когда венчание завершилось и новобрачные направились вместе по проходу, лицо Сибил светилось нескрываемым торжеством: наконец-то она заполучила мужа.

— Я всегда плачу на свадьбах, — пробормотала Мейзи, прикладывая к глазам отделанный кружевом платочек. — Сама не знаю почему. Мама всегда говорила, что я глупею от слез. Наверное, я слишком сентиментальна.

— В этом нет ничего плохого, — возразила Лили, обнимая подругу за талию. — Слезы напоминают нам, что мы еще способны что-то чувствовать. А если вспомнить, сколько горя нам приходится видеть каждый день… так это счастье, что мы еще не разучились плакать.

— Ты права, — кивнула Мейзи. — Я все думаю о тех двух детишках, которых привезли на прошлой неделе. Они лежали рядышком в светлых пижамках и как будто спали, а на самом деле их убило взрывом бомбы. Никак не могу забыть их.

— Я тоже. — Лили зябко обхватила себя руками. В военное время смерть становится обыденностью. Но страшнее всего видеть раненых и мертвых детей. Существуют вещи, к которым невозможно привыкнуть. Медсестре приходится ежедневно иметь дело со смертью, такова уж ее работа. Нужно быть сильной, чтобы сдюжить. Но если ты ожесточилась настолько, что уже не чувствуешь боли при виде чьего-то безжизненного тела, тебе лучше бросить эту работу.

— Пойдем, милая. — Лили встала со скамьи и потянула Мейзи за собой. Остальные гости тоже устремились к выходу вслед за женихом и невестой. — Давай повеселимся и забудем о войне.

Леди Белтон удалось достать кое-что получше, чем два фунта вареного окорока, отпускаемые на свадьбу по карточкам. Даже сэр Арчи, строгий ревнитель правил, противник всяческих послаблений, всего лишь немного поворчал и сдался, когда Эванджелина раздобыла для свадебного пира настоящие иные отбивные и яйца бентамки[12]. Эти деликатесы стоили Яличного запаса обычных куриных яиц. Леди Белтон собирала их несколько недель, готовясь к свадебному торжеству. «Великое дело — жить в сельской местности, девочки, возгласил сэр Арчибальд накануне свадьбы, весело поглядывая на Лили, Мейзи и Дайану. — Не знаю, что бы мы делали без наших кур».

Эванджелина держала четырех куриц на отгороженном клочке огорода и ухаживала за ними сама. «До войны я и представить себе не могла, чтобы мама взялась разводить цыплят, — призналась как-то Дайана. — Она из тех, кто никогда не сдается. И руки у нее золотые».

Из куриных яиц получились нежные бутерброды с кресс-салатом, а драгоценные яйца бентамки сварил и вкрутую и подали с листьями салата-латука, выращенного на огороде. О традиционном свадебном торте мечтать не приходилось, его заменяли маленькие, украшенные цветами пирожные из желе и единственный бисквитный пирог, одноярусный, довольно скромных размеров. Праздничный стол был так красив, что даже Сибил не нашла к чему придраться. Лучшее шампанское сэра Арчи определенно пошло ей на пользу. Сибил заметно смягчилась и выглядела не такой суровой, как обычно. Брюзгливая гримаса сошла с ее лица. Погода держалась прекрасная, гости бродили по залу, выходили на террасу и присаживались на стулья, наслаждаясь теплым майским солнцем.

— Видела бы меня сегодня моя старушка мама. — Жизнерадостная улыбка Мейзи вдруг исчезла, лицо вытянулось, глаза подозрительно заблестели.

— И я подумала о том же, — откликнулась Лили, обнимая подругу. Она сказала неправду. Ее мать вся издергалась бы, увидев, что дочь водит компанию с аристократами. Кеннеди издавна чистили обувь господам, стирали их белье, готовили им еду, и никогда не стояли с коктейлем в руках на каком-нибудь приеме, держа себя с хозяевами, будто с ровней. Мать Лили пришла бы в ужас от подобного панибратства, но Мейзи ни к чему было об этом знать. — Твоя мама гордилась бы тобой, — прошептала Лили. — Она была бы на седьмом небе от радости. Как она всегда говорила? Батюшки… как там дальше?