Девушки без имени - Серена Бурдик

Миссис Тилдон остановилась прямо перед ней. Ростом и статью та не уступала своему коню. Без всякого приветствия миссис Тилдон сказала:

— Мы нашли Эффи. Она больна, но жива.

Женщина чуть осела и крикнула:

— Трей!

Стройный глазастый паренек высунулся из фургона и спрыгнул на землю.

— Они нашли Эффи, — сказала женщина, и мальчик расплылся в улыбке.

— С ней все хорошо? А я говорил, что все будет хорошо, да, ма?

Он оказался жутко тощим, с костлявыми плечами и худющими руками.

— Она больна.

— Я хочу ее видеть. Можно? — спросил мальчик у миссис Тилдон, которая нервно скребла свои изуродованные руки.

Не отвечая ему, она обратилась к женщине:

— Я пришла спросить, уходите ли вы или остаетесь еще на зиму.

— Уходим, как похолодает. А в чем дело?

— Мне нужна помощь.

Было видно, что эти женщины уважали друг друга, но в то же время друг друга не любили.

— Какая?

Миссис Тилдон коснулась моего рукава:

— Эта девушка вернула мне Эффи, а значит, должна получить награду. Она отдаст ее вам, если вы ее примете.

Женщина уставилась на меня непроницаемыми черными глазами:

— Сколько?

— Ма! — Мальчик ткнул ее, будто она сказала что-то грубое. Но я бы тоже так спросила. — Работать можешь? — обратился он ко мне, сведя брови.

— Последние два года только и делала, что работала.

— Ясно. — Он обнял мать за плечи. — Она нам пригодится. Пейшенс опять ушла, и руки нам не помешают.

— Сколько? — повторила женщина, не глядя на него.

— Тысяча долларов, — ответила миссис Тилдон.

Трей присвистнул.

— А ты богатенькая. Мы-то тебе зачем?

Он продолжал обнимать мать.

— Ей нужна защита, — вставила миссис Тилдон. — На этом и остановимся. Чем скорее она уедет из города, тем лучше. Если вы согласны, деньги ваши, и я позволю Трею навестить Эффи.

Трей сунулся вперед и обнял миссис Тилдон, которая словно застыла.

— Ну хватит. — Она оттолкнула его.

Мальчик заулыбался.

— Я должна спросить мужа. — Цыганка смотрела на меня. — Но он скажет, что, если ты честная и будешь тянуть свою лямку, можешь что хочешь делать со своими деньгами. А пока Трей тебе тут все вокруг покажет.

— А то! — Трей с легким поклоном протянул мне руку, и я вдруг поняла, какая я грязная.

Я сунула руки в карманы юбки:

— Нет уж, спасибо.

— Маленькая, а такая сердитая, — улыбнулся Трей.

— Я не маленькая, — зло откликнулась я.

— Конечно нет. Ты выше моей мамки, а это редко случается. Пошли навоз грести.

Я двинулась за ним, чувствуя себя очень неуверенно. Я вступала в новую жизнь. Мне сунули в руки лопату, в нос ударил запах навоза, и вот я уже копала яму — как много лет назад, когда хоронила маминых детей. Только здесь земля была сухая и твердая, а когда я подняла глаза, то не увидела ни дождя, ни мертвого тела. Только ясное синее небо и смотрящего на меня мальчика.

— Ты вся дрожишь. Когда ты ела последний раз?

— Не помню.

— Ну, это мы поправим. — Он вынул лопату из моих стиснутых пальцев. В его тонком лице была сила, а в глазах — огонь. На этот раз я взяла предложенную руку, еще не зная, что этот мальчик вырастет в мужчину, чей внутренний огонь нельзя будет потушить. Его радость окажется заразительной, и в нем я найду родную душу.

Впалые щеки матери, ее острый нос и линия губ казались вполне настоящими. Но вокруг головы сиял нимб — шар золотого света, венчавший густые темные волосы. И тогда я поняла, что сплю. Она плакала. Коснувшись ее щеки, я удивилась, что во сне слезы тоже мокрые.

— Как ты себя чувствуешь? — прошептала она.

Потом рядом появилось лицо отца с наморщенным лбом и такими знакомыми синими глазами — но все же что-то в нем изменилось. Это был не сон.

Я попыталась ответить, но не смогла. Я потеряла все слова. Ноги мои были прикованы к кровати, все тело горело, а грудь будто провалилась внутрь, к спине. Я поискала взглядом животных Апокалипсиса, которые были со мной так долго, что теперь просто не могли меня бросить. Но я видела только лица родителей. Затем комната закружилась, нимб стал теплым и приятным, но я не понимала, почему нет Луэллы.

Потом я очнулась по-настоящему. В комнате было светло, а одеяла казались слишком жаркими. Я сбросила их, и мама дернулась ко мне. Она взяла меня за руку — лицо ее было искажено страхом.

— Ты без перчаток, — сказала я, ощутив неровные бугры на коже.

— Я их больше не ношу. — Она погладила мою руку.

— Я могу дышать.

— Да, мы нашли хорошее лекарство, — кивнула она.

— У тебя свет вокруг головы.

— Это побочный эффект.

— Красивый. — При этих словах мама улыбнулась. — А где Луэлла?

— Скоро приедет.

— А папа?

— Я здесь. — Повернув голову, я увидела отца с другой стороны кровати. Он взял меня за руку и прижал палец к внутренней стороне запястья. Прищурился. — Бьется!

Мне столько всего нужно было спросить и узнать. Где моя сестра? Как я попала сюда? Куда делась Мэйбл? Мама прижала палец к моим губам.

— Береги дыхание. Ты только что очнулась. Постарайся не напрягаться. У нас еще очень много времени.

Это было преувеличение. К моменту приезда Луэллы из Англии наперстянка подействовала, отек ушел и приступы прекратились, но я чувствовала, как мое тело медленно умирает. В день ее приезда я надела темно-синюю юбку и блузку и присоединилась к родителям за завтраком, хотя они умоляли меня остаться в постели. Уже наступил конец сентября, небо казалось ясным и высоким, а воздух еще не совсем остыл.

— Я хочу встретить ее у ручья, — сказала я.

Мама и папа обменялись встревоженными взглядами. Они теперь исполняли все мои просьбы, и это казалось мне и приятным, и страшным одновременно.

— Это недалеко, и я обещаю идти медленно. Возьму с собой тетрадь. У меня впервые за долгое время не дрожат руки, и мне очень хочется что-нибудь написать. Я бы посидела на улице, пока не похолодает.

Мама обхватила руками чайную чашку и водила пальцем по ручке. Я так и не привыкла к виду ее голых рук, но они мне нравились.

— Я пойду с тобой, — сказал папа, и мама поджала губы, глядя на чашку.

— Все будет хорошо, мама.