Мона - Дан Сельберг

Отдаленный гул, который Эрик сначала принял за гром, быстро усиливался и накрыл их таким сильным грохотом, что автобус затрясся. Потом гул спал и затих. Журналистка была невозмутима.

— Израильский самолет «ЭФ-шестнадцать».

Она наклонилась и убрала блокнот в сумку цвета хаки, лежавшую на полу. Женщина взглянула в окно.

— Это может занять сколько угодно времени. Эрец обычно функционирует как переход для пешеходов. Раньше палестинцы с визой могли проезжать на машине, но уже несколько лет все должны пересекать границу пешком. Люди ставят свои машины по другую сторону от таможенного поста, зная, что их разобьют или украдут. Но какой у них выбор? Говорят, машины разбивает ХАМАС. Им не нравится, что жители Газы въезжают в Израиль.

— Так что заставляет их сюда ехать?

— Многие жили на этой стороне вплоть до образования Израиля. Наверняка вы видели массу заброшенных каменных домов по дороге сюда. Многоквартирные дома с заросшими садами и разбитыми окнами. Это старые дома палестинцев. У некоторых из них родственники по-прежнему живут в Израиле. Другие работают на стройках, в портах и на плантациях. Но так было раньше. Теперь им нельзя выходить из тюрьмы.

— Тюрьмы?

— Газа — самая крупная в мире тюрьма под открытым небом. Там внутри живут полтора миллиона пленников. Есть всего два города с восемью лагерями для беженцев. Мы делаем все что можем, чтобы показать миру происходящее, но миру интереснее красочные викторины. Это проигранная битва.

— Но вы не сдались?

Журналистка похлопала себя по бедру.

— Никогда. Как сказал Гино, мы бригада «Раи Унос». Всегда готовы.

Один из мужчин дал пять, а женщина наклонилась и звонко ударила ему по ладони. Молодой солдат вернулся, на этот раз вместе со старшим по званию. Офицер остановился и стал тихо разговаривать с Гино, в то время как солдат прошел к боковой двери и дернул за ручку.

— На выход! Все на выход!

Голос солдата был агрессивным. Пассажиры микроавтобуса вывалились на улицу, щурясь от яркого солнца и разминая скованные конечности. Женщина вполголоса разговаривала с Гино. Двое мужчин, сидевших напротив Эрика, по-видимому, обсуждали багаж. Если Эрик правильно понимал язык тела, один хотел вытащить сумки с оборудованием, другой склонялся к тому, чтобы оставить их в автобусе. Офицер ушел обратно к посту. Солдат собрал паспорта и взял у Гино стопку документов. Уже собираясь идти, солдат остановился и обернулся к ним, открывая паспорт каждого и сверяя фото с лицом владельца. У Эрика в горле застрял ком. Что случится, если «Моссад» не проинформировал военных о том, что он находится под их защитой? Он никогда не сможет обмануть израильскую полицию. Может, где-нибудь в тени стоит Рейчел и защищает его? В это слабо верилось. Хотел ли Эрик пересечь границу? Не лучше было бы, если бы его разоблачили? Солдат взглянул на него. Потом в паспорт. Снова на него. Потом пробормотал что-то и отложил паспорт в сторону.

— Ждите здесь.

Солдат быстрым шагом пошел прочь за бетонные ограждения. Женщина положила руку Эрику на плечо:

— Успокойтесь. Расслабьтесь. У вас плечи подняты до ушей, и вы красный как помидор. Спокойно.

— Все полетело в тартарары. Вы же видели, что произошло?

— Посмотрим, что будет. Может, нам все равно разрешат проехать. Может, вы останетесь. Может, мы все останемся. Последнее было бы ужасно. Я правда предвкушала, как возьму интервью у Низара Азиза. Но давайте не будем сдаваться.

Гино подошел к ним, сверкая глазами. Одну из дужек очков он держал во рту и как будто собирался ее съесть.

— Cazzo![100]

Женщина положила руку ему на плечо.

— Гинито. Тебе тоже нужно успокоиться. Что мы можем сделать? Будем разгребать дерьмо по мере его поступления.

Там, где они стояли, не было тени, и жар, поднимавшийся изнутри тела, казался равным жаре снаружи. Как в микроволновой печи. Эрик жутко хотел пить. Он с мольбой посмотрел на журналистку:

— У вас есть что-нибудь попить?

Она кивнула и залезла в автобус, поискала внутри и вернулась с бутылкой воды.

— Теплая, но жидкость.

Эрик благодарно взял бутылку, открутил крышку и сделал большой глоток. Вода имела кисловатый привкус пластмассы. Но она утолила жажду. Эрик передал женщине бутылку, та глотнула и отдала ее дальше Гино, который то злился, то нервничал. Эрик снова начал разглядывать огромные ворота.

— Почему они такие высокие?

Журналистка проследила за его взглядом.

— Чтобы защититься от автомобильных бомб. Так было не всегда. Раньше вокруг входа стояло нечто похожее на раму. Ворота установили после беспорядков последних лет и принятия решения о закрытии границы для гражданского транспорта.

Эрик продолжал осматривать бетон и колючую проволоку. Ряды пустых, пыльных машин. Мусор, гонимый ветром. Группу людей, стоявших у дальнего конца ворот. Детей среди них он не заметил, но некоторые были подростками. Всех объединял одинаково пустой и безжизненный взгляд, когда они садились на землю плотно друг к другу между пакетами и тряпочными котомками. Многие были не обуты. У стены за ними стоял плакат с красными буквами на арабском. Эрик обратился к итальянцам:

— У нас есть еще вода?

Женщина показала на бутылку.

— Вот. Тут осталось.

— Нет, я имею в виду для них.

Гино покачал головой.

— У нас всего один ящик, и вне зависимости от того, останемся мы тут или проедем, он нам понадобится.

Он посмотрел на коллег и добавил:

— И если мы хотим сохранить хоть один шанс проехать, нам нельзя приближаться к вот этим.

Эрик недоверчиво взглянул на него.

— К вот этим? Ладно вам. У вас есть целый ящик воды. У них — ничего.

Мужчина, стоявший ближе всех к журналистке, сказал ей что-то на итальянском. Она кивнула и исчезла в машине. Вернувшись, она дала Эрику три бутылки воды:

— Возьмете?

Эрик взял их и уже собирался пойти, когда мужчина положил на бутылки мешочек с карамелью. Гино покачал головой, продолжая бормотать ругательства. Эрик не видел солдат, но на воротах висели камеры наблюдения. Он целенаправленно двинулся в сторону группы палестинцев. Их было значительно больше, чем ему показалось вначале, не меньше тридцати. И теперь он заметил, что среди них были дети. По крайней мере один маленький мальчик. Мальчик первым обратил на него внимание. Он дернул маму за рукав и показал пальцем. Мать выглядела больной или просто дремала. Она продолжала смотреть в землю. Один из мужчин встал. Крепкий мужчина одного с Эриком возраста.

— Зачем пришли?

Голос звучал угрожающе. Эрик остановился и протянул бутылки с водой. Мешочек с конфетами упал на землю. Мужчина ловил взгляд Эрика. Эрик улыбался, пытаясь показать, что вода предназначается им.