Мона - Дан Сельберг

— Стоять!

Услышав это, Эрик подпрыгнул. Он задыхался, одежда пропиталась потом. Эрик обернулся и увидел, что мужчина стоит на коленях. Сначала Эрик подумал, что тот молится, отложив оружие в сторону. Но потом заметил, что сопровождающий ищет что-то в низких кустах. Мужчина напрягся и встал, вытащив большую часть кустов. Люк. Толстый стальной люк, скрывавший полутораметровую дыру в земле. Мужчина отошел от отверстия, поднял автомат и сделал жест рукой. Приказ был недвусмысленным. Мужчина все время оглядывался, как будто боялся, что их увидят. Эрик подошел к отверстию. В темноту вела лестница. Повесив сумку на плечо, он сделал шаг на первую ступеньку, в последний раз взглянул на мужчину и начал спускаться вниз. Он читал о них. О секретных тоннелях. Ими была пронизана вся Газа.

Ларри Лавон долго не открывал глаза, пытаясь собраться с силами. Сигнал исчез. Он не понимал, как такое возможно. На Эрике было три передатчика, и в Газе почти нет мобильного трафика, который мог бы создать помехи. Полицейские совершили ошибку, не последовав за микроавтобусом на машине. Решение принимал сам Лавон, так что обвинить кого-то другого он не мог. Но машину на пустынных дорогах Газы слишком легко обнаружить, это могло поставить под угрозу весь проект и, возможно, спугнуть цель. Ларри рассчитывал на хороший сигнал и исходил из того, что удастся быстро обнаружить Сёдерквиста с воздуха. Лавон держал телекоманду в Эреце до тех пор, пока не получил вертолет. Как только тот оказался на месте, Ларри сообщил пограничникам, чтобы они пропустили Эрика Сёдерквиста и телевизионщиков.

Он ждал ровно пятнадцать минут, прежде чем отправить вертолет. Может, здесь он совершил ошибку. Ждал слишком долго. За пятнадцать минут многое могло произойти. Девятьсот секунд. Но дело было на равнинном ландшафте, ни городов, ни деревень поблизости. Когда вертолет обнаружил микроавтобус, сигнала оттуда уже не поступало. Контрольная команда, остановившая автобус семь минут спустя, узнала, что одного из пассажиров, доктора Эрика Сёдерквиста, забрал мужчина в нескольких километрах от границы.

Полицейские обыскали весь район. С земли и с воздуха. Ничего. Ларри Лавон стоял, прислонившись к стене у пограничного поста Эрец, курил и поглядывал в сторону Газы. Как он, черт возьми, доложит об этом Тель-Авиву? Лавон сплюнул на землю. Он и правда оказался в полном дерьме.

* * *

В окрестностях Хан-Юниса, Газа

В тоннеле было холодно. Мокрая от пота одежда стала теперь ледяной, и Эрик дрожал от озноба. Идти было трудно, и он все время спотыкался. Идти пришлось по глине и гравию в кривом и тесном ходу. Единственным источником света был карманный фонарик мужчины, свет то и дело пропадал, Эрик натыкался на камни и выступающие части стен. Оба не произнесли ни слова, а шли они уже не меньше сорока минут. Спина и шея болели от сгорбленного положения, от тяжелой и неудобной сумки. Пару раз Эрик набредал на что-то живое или, может быть, на некогда живое, вероятно на крыс, и воздух наполнялся запахом гниения.

Внезапно Эрик столкнулся с глиняной стеной. Удар был таким неожиданным, что он вскрикнул. Мужчина за ним посветил вокруг и нашел лестницу, на этот раз обычную стремянку, прислоненную к стене. Мужчина постучал по лестнице фонариком и кивком показал, что им нужно подняться наверх. С закоченевшими ногами и замерзшими пальцами, Эрик начал взбираться. Когда ступени закончились, он нащупал на потолке незакрепленную деревянную доску. Эрик толкнул ее вверх. Доска отскочила, и солнечный свет ослепил его. Он закрыл глаза, а потом медленно их открыл. Сделав глубокий вдох, Эрик вылез наружу. Он стоял позади низкого здания. Две стены были бетонными, две другие представляли собой фанерные пластины, а крыша — натянутую ткань. Площадь всего дома едва превышала двадцать квадратных метров. Воздух по-прежнему был очень горячим, и Эрик с радостью принимал лучи солнца, вытягивающие холод из его тела. Дом располагался на краю большого поля, вдоль которого тянулась узкая грунтовая дорога. Эрик видел пасущихся овец. На земле рос зеленый и сиреневый чертополох. Ветер приносил сухой воздух, который больше не пах морем.

Одетый в черное мужчина высунулся из отверстия, держа автомат на спине. Впервые за последний час Эрик увидел своего проводника или, лучше сказать, охранника. Черные одеяния были испачканы глиной и землей, шаль, закрывавшая лицо, приподнялась с одной стороны, оголив густые темные волосы. Мужчина сдвинул вбок фанерную пластину и вошел в дом. Эрик ждал снаружи. Спустя пару минут провожатый вышел с черным пальто и протянул его Эрику. Тот надел его через голову. Пальто было слишком маленьким, жало и пахло глиной. Мужчина жестом показал, что им нужно пройти мимо дома. Эрик взял сумку и пошел.

Выйдя за угол, мужчина показал на два зеленых велосипеда, прислоненных к стене. Эрик приблизился к расшатанному велосипеду, закрепил сумку на багажнике и сел на седло. Мужчина сделал то же самое, и они поехали по грунтовой дороге. Овцы не обращали на людей внимания, хотя те проезжали рядом с ними. Странное чувство — вдруг оказаться на велосипеде среди высоких пальм и пасущихся овец. Каждый раз, когда Эрик наезжал на кочку, звонок издавал такой знакомый и привычный звук. Шины были плохо накачаны, что мешало разгоняться. Тесное черное пальто не облегчало задачу, но зато Эрик и его конвоир выглядели как местные крестьяне. По крайней мере, с расстояния. Незамысловатое, но эффективное одеяние.

Часы показывали четверть пятого вечера. Прошло уже больше девяти часов с тех пор, как Сёдерквист покинул библиотеку в Тель-Авиве. Через некоторое время дорога разделилась на две, и Эрик вопросительно взглянул на мужчину. Тот кивнул влево. Они поехали дальше через сухое поле, ландшафт становился все холмистее, словно землю покрывали пузыри ожогов. Приходилось сильнее давить на педали. Мышцы бедер напоминали о себе, Эрик давно не сидел на велосипеде. Он хотел пить. Велосипедисты проехали мимо большого трактора, наполовину стоявшего в канаве. Рваные шины походили на огромные пустые глаза над щеками морщинистой ржавой головы. Путь лежал вверх на крутой холм, и Эрику пришлось встать на велосипеде, чтобы одолеть подъем. Когда они добрались до вершины, мужчина сзади закричал:

— Стоять!

Эрик остановился, поставил одну ногу на землю и, тяжело дыша, оперся на руль. Мужчина смотрел на дорогу, обрывисто спускавшуюся с холма и вьющуюся дальше по полю. Эрик следил за его взглядом, пытаясь вычислить, на что смотрит проводник. Чуть поодаль на поле виднелись руины. Рядом с разрушенным зданием Эрик разглядел пластиковую мебель. Стол и три стула. Один из стульев перевернулся, наверняка от ветра, который заставлял звонок на велосипеде дребезжать. Они долго стояли на вершине, мужчина продолжал вглядываться в даль. В конце концов он показал, что можно ехать дальше. Они съехали с холма, треща шинами и дребезжа звонками, выкатились на ухабистое поле и направились к руинам. Издали казалось, что стена покрыта коричневыми пятнами.

Еще один мужчина в черном отделился от теней около дома. Его лицо тоже было закрыто, и он нес автомат. Эрик стал крутить педали быстрее, направляясь к мужчине, который стоял с прямой спиной, широко расставив ноги, и ждал их. Он был выше первого. Эрик так хотел пить, что почти терял сознание. Он пытался собирать во рту слюну и периодически глотать ее, чтобы хоть как-то получать жидкость. Теперь и этот колодец высох, вся слюна закончилась. Эрик и его провожатый остановились у разрушенного здания. Пестрый узор представлял собой не пятна, а глубокие следы от пуль. Вся стена была ими испещрена. Тысячи дыр разных размеров и форм.