Ночь поцелуев - Элоиза Джеймс

Впервые она увидела в собственном лице следы отцовской красоты — той самой, которой так прославилась в свете Виктория. Конечно, о столь же аппетитных формах мечтать не приходилось, и все-таки она выглядела — или думала, что выглядит, — лучше сестры. Намного красивее и оригинальнее.

Если Гейбриел увидит ее такой и все равно решит жениться на Татьяне… что ж, значит, ничего не исправить. Во всяком случае, она сделала все, что могла.

Кейт повернулась к горничной.

— Ты выбрала восхитительное платье. Спасибо.

— А как чудесно сидит! — Розали восторженно всплеснула руками. — Так изящно облегает грудь, да еще и кружевные оборочки подчеркивают силуэт! А ваши ножки, мисс! Сразу заметно, какие они длинные. Уверяю: все дамы умрут от зависти.

Кейт снова посмотрела в зеркало и улыбнулась отражению: до сих пор от ее внешности еще никто не умирал.

— Хорошо, что платье не очень длинное, — видны лодыжки и туфли. Некоторые модницы специально укорачивают наряды — конечно, те, кому есть чем похвастаться.

В дверь постучали, и на пороге появилась Виктория в сопровождении Элджи. Она надела знаменитый вишневый парик, прекрасно сочетающийся с прелестным белым платьем, украшенным широкой каймой — тоже вишневой.

— Лорд и леди Роут ждут в галерее, — сообщила Виктория.

В эту минуту Розали отступила, и Виктория, увидев сестру во всей красе, на миг замерла, а потом восхищенно захлопала в ладоши.

— О! Ты выглядишь… выглядишь… Элджи, ты только посмотри!

Кейт шагнула навстречу, искренне наслаждаясь уверенностью, которая пришла вместе с осознанием собственной красоты.

Элджи отреагировал так же непосредственно и бурно, как Виктория: замер с открытым ртом. Хорошо еще, что высокий воротник не позволил челюсти окончательно отвалиться.

— Бесподобно! Совершенно по-французски!

Очевидно, в его устах это была высшая похвала.

Кейт в долгу не осталась.

— Вы оба тоже очень красивые.

— Я так затянулась, что не могу дышать, — призналась Виктория. — Но к счастью, это платье сшито по старому фасону. Множество складок не позволяют рассмотреть фигуру в деталях.

— Выглядишь очаровательно, — похвалила Кейт. — Ну что, пойдем?

Генриетта и Леоминстер стояли в дальнем конце портретной галереи. На Генри было великолепное платье из шелка сливового цвета, расшитое жемчужными арабесками.

— Что ж, — заключила леди Роут, как только сестры подошли ближе. — Рада, что вы молоды и не появились в свете в то время, когда блистала я.

— Вы бы украли всех джентльменов и оставили нас с разбитыми сердцами, — парировала Кейт, поцеловала крестную в щеку и добавила так, чтобы не слышали окружающие: — Еще раз благодарю.

— За что? — не поняла Генри.

— За то, что идете на бал вместе со мной.

— Тебе никто не нужен, — фыркнула Генри. — Как только принц тебя увидит, сразу рухнет в полном отчаянии. Как бы не пропустить момент: любую хорошую комедию.

У входа в зал стоял Бервик. При виде Кейт глаза невозмутимого дворецкого выразительно округлились. Он низко поклонился… и дружески подмигнул. А потом важно кивнул лакеям, и те плавно, синхронно распахнули тяжелые створки парадной двери.

Вик остановился на верхней ступеньке небольшой мраморной лестницы и торжественно объявил:

— Лорд и леди Роут. Мисс Виктория и мисс Кэтрин Долтри. Лорд Димсдейл.

В зале собралось не меньше трехсот гостей. Хрустальные люстры отражали блеск бриллиантов и рубинов, мерцание переливающихся шелков и мягкое сияние бархата.

Кейт шагнула вперед, остановилась ровно настолько, чтобы убедиться, что все взгляды сосредоточились на ней, и начала медленно — очень медленно — спускаться. Конечно, пришлось слегка приподнять подол платья, отчего взорам присутствующих открылись и туфельки, и стройные лодыжки.

Оказавшись на нижней ступеньке, она услышала собственное имя, повторенное сотнями голосов. Но что еще важнее, все мужчины словно по команде повернули головы в ее сторону.

Кейт одарила благосклонной улыбкой тех, кто оказался рядом, но ни разу не взглянула ни направо, ни налево, чтобы узнать, смотрит ли на нее принц.

Удовольствие оказалось тем более острым, что из года в год она с горечью наблюдала, как Виктория весело выпархивала из дома на ассамблеи, а потом и вовсе уехала в Лондон на свой первый светский сезон, а она так и оставалась в старом застиранном платье, в потрепанных перчатках и поношенных грубых башмаках.

Да, в эту минуту Кейт торжествовала победу.

Первый джентльмен подлетел, едва не потеряв по пути бальные туфли, и в отсутствие хозяина поспешил представиться самостоятельно.

— Как приятно с вами познакомиться, лорд Бантам, — любезно ответила Кейт.

На джентльмене оказалось сразу два жилета: верхний из узорчатого бархата, а нижний — из небесно-голубого атласа. Поклонился он так замысловато, что пряжки на туфлях сверкнули словно драгоценные камни.

Впрочем, минуту спустя выяснилось, что они на самом деле бриллиантовые.

За лордом Бантамом последовал мистер Иган, за ним — Тулуз, лорд Огилби, граф Ормскирк, лорд Хатауэй и мистер Нэпкин. Леди Роут тут же подплыла и остановилась рядом, заботливо оберегая крестницу: она то и дело хлопала джентльменов веером, напоминая, чтобы те не задерживались дольше положенного, а Ормскирка даже предупредила, чтобы тот не смел приглашать мисс Долтри на вальс.

Стоять в окружении восторженных поклонников и сознавать, что изумруды сияют так же ярко, как пряжки лорда Бантама, оказалось очень приятно.

Но мужчин привлекали вовсе не изумруды, и Кейт это понимала. На них действовало другое: скрытая улыбка во взгляде, губы цвета пиона, чувственность в каждом движении.

Она увидела Эффи и представилась:

— Кейт, сестра Виктории.

— Кейт? — удивленно переспросила мисс Старк, но тут же озорно улыбнулась и сделала дежурный реверанс. — Рада познакомиться. Я обожаю Викторию! — Она остановилась рядом и приняла участие в общей беседе.

— Я ужасно танцую, — честно призналась Кейт графу Ормскирку, которого Генриетта назначила первым партнером.

Интересно отметить, что Эффи подала руку лорду Хатауэю, а не кому-то из молодых поклонников, добивавшихся ее благосклонности.

Граф склонился словно завороженный и учтиво предложил:

— Если желаете, можем вместо этого танца посидеть на софе, в алькове.

Ормскирка отличали выразительные голубые глаза и твердый подбородок, а выглядел он так, как будто увереннее чувствовал себя верхом на коне, чем за письменным столом в кабинете. Трудно было представить его читающим журнал об ионийских древностях, чем бы ни оказались на самом деле эти мудреные штуки. Кейт осилила целых две статьи, но не поняла ровным счетом ничего.