Родной берег - Уильям Николсон

У главного дома они расстались. Эд и правда изменил свое мнение о Джордже, впечатленный гениальной простотой его решения. Столкнувшись с противоречием между социальными нормами и собственными желаниями, Джордж разделил себя на двух человек. Кто знает, какая случайность помогла ему обнаружить свое второе «я», маленького Джорджи, который ищет сексуального удовлетворения в детской? Но, столкнувшись с ним, Джордж его не осудил, а принял и отвел ему место в своей жизни: зрелый поступок очень умного человека.

Он сделал Джорджи счастливым.

Что может быть важнее в нашей жизни?

Эд возвращался через парк к дому, поглощенный мыслями о сделанном открытии. Ведь и его разрывают на части любовь к Китти и потребность в одиночестве. Что, если тоже разделить себя на две части? Одна будет любящим мужем, другая – одиноким волком, неприкасаемым и неприкосновенным.

Прежде такой вариант ему и в голову не приходил и не мог прийти как заведомо нечестный. Эд считал себя обязанным выкладывать Китти все – только так он поймет, что она действительно его любит. Но теперь вдруг понял: это эгоизм. Быть любимым всегда, безусловно, таким, какой ты есть, – это право дано только маленькому ребенку.

Обними детку!

Теперь посмотрим на вопрос с позиции Китти. Она хочет знать, что он любит ее. Так почему же из настоящей любви, что он испытывает к жене, не соорудить другое «я» – Эда, который может дать ей все? Будет ведь не подлог, а просто копия самого Эда. Он представил себе, как будет играть роль другого Эда – любящего, которого не гложет страх тьмы. И с изумлением осознал, что наконец-то свободен. Он может сказать Китти то, что она так хочет услышать.

Но Китти не проведешь: она слишком хорошо его знает. Тогда можно ответить так: «Да, это игра, но этот любящий Эд тоже настоящий». А что она? Вдруг ответит: «Мне нужен весь ты, целиком».

А еще Пэмми. И второй ребенок, который скоро родится. Эта половинка Эда может быть хорошим отцом. И даже бывает им некоторое время. Именно таким он является к дочери – отретушированным, адаптированным для детских глаз.

Думай об этом как о хорошем Эде и плохом Эде. Плохой Эд – слабый, или больной, или безумный. Он пьет, чтобы заглушить чувства, потому что видит мир темным и бессмысленным. Плохой Эд избегает людей, особенно тех, кого любит, потому что знает: его несчастье заразно. Хороший Эд – веселый, смелый и любящий. Хороший Эд – тот, в кого влюбилась Китти; тот, кто допоздна болтает с Ларри; тот, кто в лунном свете танцует в поле. Хороший Эд может быть счастливым.

Он вернулся домой и, распахнув дверь, весело закричал:

– Я пришел!

Хороший Эд пришел домой.

В кухне пусто. Сверху слышался плеск воды: время купания. Он поднялся по лестнице. Китти стояла на коленях перед ванночкой, а Памела, розовая, голенькая, вертелась в воде.

– Ах вот вы где, – улыбнулся он. – Мои девчушки.

Китти удивленно обернулась:

– Какая честь!

– Расскажи мне сказку, папа, – попросила Памела.

– Расскажу, – пообещал Эд, – как только ты искупаешься и оденешься. Но сперва я хочу поцеловать мою жену, потому что люблю ее.

– Фу-у! – скривилась Памела.

Эд поцеловал Китти.

– С чего это вдруг? – спросила она.

– Просто так. Я тут подумал немножко.

Памела шлепнула ладошкой по воде, требуя внимания.

– Не о тебе. О тебе я никогда не думаю.

– Думаешь! Ты обо мне думаешь! – взвизгнула малышка, сверкнув глазами.

– Как бы то ни было, мне очень приятно, – сказала Китти, расправляя полотенце. – Это так хорошо, когда муж, возвращаясь домой, хочет поцеловать жену.

Хороший Эд оказался принят на ура. Китти ничего не заметила.

Рана, махараджа Дхолпура, осторожно отпил чаю, поставил чашку на стол и вздохнул:

– Не могу сказать, что происходящее мне нравится, капитан Корнфорд. Эта новая Индия – слишком сырой проект. Дхолпур заключил с Британией субсидиарный договор еще в 1756 году.

Махараджа – миниатюрный целеустремленный человек в розовом тюрбане. В двадцать первом году вместе с Дики Маунтбеттеном он служил адъютантом при Георге Пятом во время его путешествия по Индии. Теперь он стал князем и правителем собственного государства, а история вот-вот сметет его с дороги.

– Сделай мне одолжение, – в свое время попросил Маунтбеттен Ларри, – позаботься о князе, пока он в Дели. Он достойный человек.

– Полагаю, в наше время, – обратился Ларри к махарадже, – куда сложнее оправдать управление страной из метрополии.

– А, наше время, – снова вздохнул тот. – Вот они, современные идеи. Что основополагающие истины со временем якобы меняются. Вы религиозный человек, капитан Корнфорд?

– Да, – ответил Ларри, – католик.

– Католик? – Махараджа расцвел. – Как Стюарты, короли Англии. Тогда, возможно, вы поймете, если я скажу вам, что глубоко верю в божественное право королей. Я считаю, что так называемая «Славная революция» 1682 года, отправившая в ссылку Якова Второго, явилась и трагедией, и преступлением. Все последующие страдания были порождены заблуждением, будто народ имеет право выбирать правителей. Как он может выбирать? Да откуда людям такое знать? Выбирает Господь, а народ должен принимать этот выбор смиренно и благодарно.

– Я смотрю, в демократию вы не верите, – заметил Ларри.

– Демократия! – Махараджа посмотрел на него с сожалением. – Вы считаете, что народ Индии избирает своих правителей? Думаете, когда британцы уйдут, индийцы станут свободными? Просто подождите, друг мой. Подождите, и увидите. И плачьте!

* * *

За несколько дней до передачи власти работы у команды вице-короля прибавилось. Планировался особый двухдневный церемониал, в ходе которого будут провозглашены два новых государства. Сэр Сирил Рэдклифф, долгие недели просидевший в бунгало на территории поместья вице-короля, почти подготовил заключение Комиссии по делимитации границ. Все знали, что неприятности начнутся, как только подробности заключения станут известны. Границы Пенджаба и Бенгалии уже определились; дело за Силхетом и Ассамом. Маунтбеттен заявил, что будет ждать заключения до тринадцатого августа, прекрасно понимая, что в этот день ему предстоит лететь в Карачи на церемонию объявления независимости Пакистана, которая состоится на следующий день. А пятнадцатое августа станет государственным праздником – Днем независимости Индии, – так что все печатные издания будут закрыты. Таким образом, подробности раздела станут известны лишь по окончании празднеств.

Весь день четырнадцатого августа команда вице-короля разбирала столы в предвкушении исторического события. Общее ощущение – что британцам удалось достойно провести работу по разборке империи, большей частью благодаря обаянию, энергии и неформальному подходу четы Маунтбеттен.