Цирк чудес - Элизабет Макнил

вперед, а он остался в наезженной колее. Ее мир наполнен яркими красками и чудесными зрелищами («Европейское турне» – прочитал он в афише. «Париж и Берлин», «Америка и Москва», «Представления перед царственными персонами»), а его жизнь сжалась до размеров одного дома и узкой грунтовой дороги. Он выкрасил дверь в голубой цвет, как в своей мечте об уединенной жизни с Нелл. Только ее здесь не было, но в определенном смысле Тоби был удовлетворен своей жизнью. Служение близкому человеку доставляло ему тихое удовольствие. Он находил необыкновенное в обыкновенном: в сладостном аромате цветущего шиповника, в игре раннего утреннего света на выщербленном столе. В вещах, которые он бы не замечал или не понимал, если бы его жизнь не была такой безыскусной. Иногда он ловил себя на том, что смотрит на мир как посторонний наблюдатель; он складывал пальцы в подобие фотографической рамки и неизменно совал руки в карманы, когда проходил по улице. Он вытеснил из памяти свой старый фургон с витиеватой надписью «Закрепляй тени, пока материал не выцвел».

Конечно, хорошо, что брат больше не жалуется и не критикует его. «Посмотри-ка», – каждый вечер говорит Джаспер и показывает ему очередной рисунок. Даже Тоби понимает, что это всего лишь мешанина линий и шестеренок, бесконечно повторяющих друг друга. «Это прославит мое имя и сделает меня величайшим изобретателем, – бормочет Джаспер и берет его за руку с умоляющим выражением на лице. – Ты отошлешь это в Лондон, хорошо?»

«Да», – отвечает Тоби и убирает рисунок в карман.

Наверное, Джаспер знает, что Тоби ежедневно пользуется этими бумажками для растопки, поскольку он никогда не называет конкретный адрес или адресата, никогда не спрашивает насчет ответа из Лондона. Он почти моментально забывает о каждом рисунке, загораясь новой идеей. Вечерами они сидят у камина, и Тоби постепенно освобождается от своей вины, рассказывая эпизоды из их детства, которые нравятся Джасперу. «Помнишь, как мы первый раз прочитали «Франкенштейна»? – спрашивает он. – Помнишь, как тебе подарили микроскоп и ты поймал меня, когда я попытался примерить твою одежду? Ты всегда смеялся, когда отец называл нас братьями Гримм».

Иногда Тоби видит, как слезы капают с подбородка Джаспера, и успокаивает брата, словно маленького ребенка. За этим быстро следует раскаяние пополам с горькой печалью, когда Тоби больше не может смотреть на Джаспера и начинает чистить камин или менять постельное белье.

Иногда он воображает иное развитие событий: он рассказал Нелл о Дэше и о том, что сделал с этим человеком. Стелла узнала об этом; последовала ссора, и в результате Нелл рассталась с ним. Тогда смерть Дэша обретала некий смысл. Но на самом деле смерть Дэша была подобна камню, брошенному в пруд и канувшему без следа, даже без ряби на воде.

Впереди вырастет полосатый цирковой шатер. Трубят трубы, пиликает скрипка. Перед входом оживленная толпа, раздаются смех и веселые крики. У Тоби щемит в груди. Он останавливается у столба, чтобы перевести дыхание, и обводит взглядом толпу. Потом идет дальше, плотно сжав губы и стараясь не показывать свою хромоту, которая со временем только усилилась.

Девушка с загримированным белым лицом и красными кружочками на щеках жонглирует яблоками. Лоточники расхваливают корзины и скобяные товары, девушки продают билетики жульнической лотереи «Тяни-на-счастье»[30]. Тоби замечает Стеллу, которая поднимает ребенка, чтобы малыш мог разглядеть слона. Он приветственно машет рукой, но она не видит его.

– Билеты, сэр, – произносит женский голос.

Тоби оборачивается и видит Перл, которая держит в руке цилиндр и позвякивает монетами. За ней маячит мускулистая женщина – несомненно, для защиты от воров. Если понадобится, она готова броситься в погоню.

– Перл? – шепчет он, но она не реагирует. Она не узнает его.

– Семейные билеты по одному шиллингу.

– Я один, – тихо говорит Тоби. Он развязывает кошель и отсчитывает монеты.

Перл выросла и стала женщиной. Должно быть, теперь ей пятнадцать лет.

Он почему-то воображал, что это будет легко и просто. Что Нелл сразу же увидит его и они побеседуют. Что он возьмет ее за руку и они поделятся воспоминаниями. Но о чем они могут говорить? О ее величии и о его убогом существовании? Ему нечем делиться с ней.

Тоби идет к шатру. А потом он видит ее через проем в шатровой ткани. Она выглядит точно так же, как раньше. Те самые губы, которые он целовал.

Она забирается на трапецию и смеется кому-то, кто стоит внизу. Ее улыбка такая же бесхитростная, как всегда, но ее движения стали более уверенными. Тоби тихо проходит внутрь и встает позади. Места еще не заполнены, публика остается снаружи. В шатре жарко, как в кузнице. Лошадь щиплет кустики травы.

Нелл начинает переворачиваться на трапеции, раскачивая веревку. Значит, она освоила эту акробатическую технику. Даже Джаспер назвал бы ее умелой исполнительницей. Она набирает скорость, увеличивает амплитуду движения. Тоби вспоминает, как они столкнулись друг с другом в порыве страсти: ее ногти, царапающие его спину, ее зубы, кусающие его за мочку уха. Он вздрагивает.

– Кто-нибудь проверил веревки? – кричит она, а потом откидывается назад и переворачивается, цепляясь коленями за трапецию.

Когда она пролетает через шатер и ее волосы развеваются внизу, он испытывает внезапное желание влезть на одну из лошадей, подпрыгнуть с седла и лететь вместе с ней. Собрать осколки их прежней жизни и склеить. Оставить позади ту жизнь, к которой он привык. Забыть о ветхом доме, где они с братом каждый день ели овощную похлебку. Цирк всегда заставлял его поверить, что возможно все. Но он понимает, что это иллюзия и что жизнь не одарит его своей дерзновенностью, своими красивыми историями.

Почему? А вот почему. Что тогда будет с Джаспером? Кто будет заботиться о нем? Мечта Тоби обрубается на полпути. Он ошибся, когда пришел сюда. Его место – рядом с Джаспером, в тихом маленьком доме.

Мы братья; мы связаны друг с другом.

Его поражает неожиданная мысль: Нелл не захочет видеть его здесь.

Ему бы следовало знать, как заканчиваются подобные истории. Но, несмотря на любовь к книгам, он проглядел это. В конце концов, он считал, что книги наполнены обычными фантазиями, а его личная реальность почему-то будет другой. Величественные сооружения сгорают дотла, а потом возникают снова. Люди уничтожают друг друга, подвергаются наказанию, изменяются и преображаются.

Когда сгорел старый шатер, жизнь Джаспера закончилась, а жизнь Нелл только началась. А Тоби… Он застрял где-то посередине между одним и другим.

Он хмурится. С улицы доносится смех.

– Самые новые, самые блестящие трюки!

Тоби смотрит на свой старый жилет, на поношенные башмаки с веревочными шнурками. На расплывшийся край вытатуированной лозы, выглядывающий из-под рукава. Ему здесь не место, и так было всегда. Цель его жизни – покаяние и забота о благополучии других. Тихое, обыденное существование. Из него каждый раз выходил жалкий герой.

Нелл спускается с трапеции. Она не видела его. И, прежде чем передумать, он тихо выходит на улицу через шатровый проем, щурясь от яркого солнца. Он вернется домой по проселочной дороге и забудет о своем глупом поступке. Он скажет Джейн, что представление было ошеломительным, великолепным и невероятным. Он поблагодарит ее за то, что она согласилась присмотреть за его братом, а потом вернется к своим прежним обязанностям. Они будут сидеть