Объясняя религию. Природа религиозного мышления - Паскаль Буайе

Это лишь один аспект явления. Поведенческие представления тоже могут требовать внимания, но они служат в практических целях. Как я уже говорил в начале, исполнять именно этот обряд именно в это время человека может побуждать масса разных причин. Обычно они связаны с целями церемонии, с тем, к чему правильно исполненное действо должно привести. Так что же могут обряды, чего нельзя добиться другими видами действий?

Возьмем, к примеру, такую распространенную форму религиозного обряда, как жертвоприношение. По всему миру богам, духам, предкам приносят в жертву животных или другие дары, чтобы отвадить болезнь, обеспечить урожай, вызвать дождь или просто умилостивить покровителей. Как раз к этой категории относится приведенный в начале этой главы пример. Индуистские богини участвуют в повседневной жизни людей, они могут как отвратить беду, так и навлечь. Поэтому пожертвовать богине козла – предварительно освятив, чтобы он стал достойным подношением, – вполне резонно. Акцент на жертвоприношении в противовес другим церемониям сильно варьирует – от индуизма, где вся религиозная практика строится на сложнейшей системе жертвования, до ислама, где жертвоприношение – один из основных обрядов, но исполняется лишь во время крупных ежегодных праздников, и христианства, где жертвоприношений как таковых нет.

Квайо часто жертвуют свиней предкам в ходе сложных церемоний, «посвящая» убиваемое животное конкретному адало. Как свидетельствует Кизинг, необходимость принести такую жертву возникает по разным поводам. Во-первых, предки могут гневаться на нарушителей ритуальных предписаний: например, на прошедшего через ту часть деревни, которая считается абу – запретной. Во-вторых, предки, чувствующие невнимание и жаждущие свинины, которой вовсю объедаются живые, способны наслать болезнь и прочие напасти. И наконец, квайо специально выращивают свиней для того предка, который им покровительствует.

Общая идеология жертвоприношения, его оправдание – это почти неизменно представление о том, что можно отвратить беду и сохранить здоровье, благополучие или общественный порядок, если участники и боги вступят в некие взаимовыгодные отношения обмена. Предки в примере с квайо простят за поднесенную свинью нарушение обрядовых правил и согласятся защищать тех, кто преподносит свинью заранее. Логика, по которой промах можно загладить компенсацией, а также заручиться поддержкой на будущее, хорошо понятна во всем мире и не требует дополнительного разъяснения, поскольку именно такие установки дает нам система логического вывода, отвечающая за социальные взаимоотношения. Пока ничего загадочного.

Однако в качестве процедуры взаимообмена жертвоприношение выглядит парадоксально. Хотя оно представлено как отдача некоторых ресурсов в обмен на покровительство, грубые факты свидетельствуют, что принесенное в жертву животное обычно съедается самими участниками. Парадокс чувствуют и сами квайо, поскольку некоторые из них говорили Кизингу, что обещать предкам свинью – это в некотором роде «обман», ведь те не могут по-настоящему поучаствовать в трапезе. Во многих местах эту концептуальную загвоздку пытаются как-нибудь по-хитрому завуалировать. Говорят, что боги любят запах мяса, что они поглощают дым, что им достается душа животного и т. д. Сторонним людям эти объяснения часто кажутся лишь уловками, скрывающими то неудобное обстоятельство, что адресаты церемонии в итоге ничего не получают. Однако, на мой взгляд, тут кроется нечто большее.

Как я уже говорил, жертва часто предлагается в обмен на повышение урожая или успешную охоту. Но у человека имеется интуитивное представление, что исход сельскохозяйственной или охотничьей деятельности зависит в основном от его собственных усилий. И действительно, несмотря на обеспеченные обрядом гарантии, землепашцы и охотники не отказываются от практических мер, повышающих вероятность успеха. Даже принеся в жертву богам козу, человек все равно старательно пашет землю. То, как именно боги даруют благополучие, не проговаривается ни вслух, ни даже в мыслях. Если урожай или добыча действительно получаются обильными, можно считать, что жертвоприношение помогло, но это лишь домысел, ничем не подкрепленный. Следовательно, ситуация выглядит так: люди отдают предкам ресурсы, но часть, которую получают предки, неочевидна, невидима, нематериальна. Взамен люди получают покровительство – тоже неочевидное и невидимое. А значит, интуитивное соответствие между предположительно отдаваемым (в конце концов, вдруг какие-то сущности, хоть это и противоестественно, действительно питаются дымом или едят душу) и предположительно получаемым (в конце концов, вдруг, хоть это и трудно установить, боги действительно помогают) все же имеет место.

Еще одна причина, по которой церемонии интуитивно резонны, состоит в том, что во многих случаях внимание людей сосредоточено не столько на потенциальном взаимообмене с невидимыми партнерами, сколько на реальном обмене или распределении ресурсов среди реальных участников. Во многих случаях жертвоприношение приурочено к распределению внутри общины. Квайо не просто «посвящают» свинью предкам и съедают. Они делят ее на всю общину. Жертвенные обряды очень часто, в отличие от обычного социального обмена, проникнуты этим духом бескорыстной раздачи. Например, мусульманское ежегодное закалывание барана выполняется сообща, и мясом делятся с другими семьями. Те, кому не по карману исполнить обряд самим, могут рассчитывать на подарки от соседей и даже совершенно незнакомых людей. (Этот принцип действует и в обратную сторону: во многих местах не принято устраивать раздачу ценных ресурсов, не «посвятив» хотя бы какую-то часть предкам, богам или духам. Когда я работал в Камеруне, при распитии бутылки спиртного в компании несколько капель всегда проливали на землю – предкам. Обыденный бескорыстный дележ с реальными людьми превращается в обмен с воображаемыми партнерами.) В других жертвенных обрядах особую значимость приобретает разделка туши животного. Фанг распределяют части жертвенной козы по старшинству – причитающаяся каждому доля зависит от характера генеалогической связи с главой семьи, приносящим животное в жертву предкам.

Все это я рассказываю, чтобы подчеркнуть центральный – по веским причинам – пункт в антропологических описаниях обряда. Официальные основания для исполнения церемонии могут быть какими угодно, равно как и представление о предполагаемых результатах. Однако понять, что придает обряду интуитивную достоверность, мы сможем, лишь взглянув на него с точки зрения социальных отношений. Они включают не только существующие отношения между людьми, которые собираются для исполнения определенной церемонии, но и то, как эти отношения меняются в результате обряда.

Многие обряды оказывают важное влияние на социальное взаимодействие, но не всегда эти перемены предстают изначальной причиной исполнения обряда. Возьмем в качестве примера обряд инициации, проиллюстрированный в начале главы подробностями соответствующей церемонии у гбайя в Центральной Африке. Долгую и зачастую болезненную процедуру посвящения, которую подросткам приходится проходить, чтобы их начали считать полноценными членами общества, мы наблюдаем во многих местах. Такие обряды, как правило, куда сложнее прочих и в распространенном виде применяются только к мужскому полу. Мальчиков могут «тренировать» годами, прежде чем они вернутся в общину полноценными мужчинами.