Призраки не лгут - Ларс Кеплер

Девочка посмотрела на него мутными глазами и спросила:

— Данте отправили к маме?

— Он еще в больнице, но его мама уже здесь, не отходит от него.

— Он ранен?

— Нет.

Викки кивнула и уставилась перед собой.

— Как ты сама? — снова спросил Йона.

Девочка взглянула на него, но прежде чем она успела ответить, прокурор откашлялась и сказала:

— Мне придется попросить тебя выйти из палаты.

— Ты именно это и сделала, — заметил Йона, не спуская глаз с Викки.

— Это расследование тебя никак не касается. — Сусанна повысила голос.

— Тебе собираются задать очень много вопросов, — объяснил комиссар Викки.

Девочка тихо ответила:

— Я хочу, чтобы ты остался.

— Не могу, — честно признался Йона.

Викки что-то прошептала, посмотрела на Сусанну и упрямо проговорила:

— Если Йона уйдет, я ни с кем не стану разговаривать.

— Будет молчать — пусть остается, — разрешила прокурор.

Йона смотрел на Викки, пытаясь угадать, что у нее на душе.

Два убийства — слишком тяжкая ноша, чтобы ее можно быть таить внутри.

Любой ее ровесник уже сломался бы, расплакался и во всем признался, но эту девочку словно прихватило льдом. Она никого не пускала к себе в душу по-настоящему. Викки быстро находила союзников, но оставалась закрытой и сама контролировала ситуацию.

— Викки Беннет, — с улыбкой начала прокурор, — меня зовут Сусанна, и именно я буду беседовать с тобой, но прежде чем мы начнем… Я запишу на магнитофон все, что будет сказано, чтобы мы потом смогли всё вспомнить… и чтобы мне не пришлось ничего писать. Это здорово, потому что я довольно ленива…

Викки не смотрела на нее — она вообще никак не реагировала на слова Сусанны. Та немного подождала, все так же улыбаясь, а потом быстро проговорила в микрофон время, дату и перечислила присутствующих в палате.

— В начале беседы всегда так делают, — пояснила она.

— Ты понимаешь, кто мы? — спросила вторая женщина. — Я — Сигне Ридельман, твой адвокат.

— Сигне здесь, чтобы помогать тебе, — сообщила Сусанна.

— Ты знаешь, кто такой адвокат?

Викки еле заметно кивнула.

— Мне нужен ответ вслух, — терпеливо сказала Сигне.

— Знаю. — Викки вдруг широко улыбнулась.

— Что тебя насмешило? — поинтересовалась Сусанна.

— Вот это. — Викки медленно вытащила из руки тонкую гибкую трубку. Девочка молча смотрела на темную кровь, стекавшую по ее бледной руке.

Какая-то птица села на оконный карниз, и теперь в палате слышался тихий скрежет ее коготков. Слабо жужжали длинные лампы дневного света на потолке.

— Сейчас я попрошу тебя рассказать о некоторых вещах, — начала Сусанна. — Пожалуйста, ответь мне правду.

— И только правду, — прошептала Викки, уставившись в одеяло.

— Девять дней назад… ты ночью оставила свою комнату в Бригиттагордене, помнишь?

— Я не считала дни, — глухо сказала девочка.

— Но ты помнишь, что ушла из Бригиттагордена ночью?

— Да.

— Почему? — спросила Сусанна. — Почему ты ушла из Бригиттагордена ночью?

Викки медленно потянула нитку из повязки на руке.

— Ты раньше это делала? — спросила Сусанна.

— Что?

— Ты уходила из Бригиттагордена среди ночи?

— Нет, — скучливо ответила девочка.

— А в тот раз почему ушла?

Не получив ответа на этот вопрос, Сусанна лишь терпеливо улыбнулась и спросила уже более дружелюбно:

— Почему ты проснулась той ночью?

— Не помню.

— Если мы, вспоминая тот день, перенесемся на несколько часов назад… помнишь, что тогда случилось? Все легли спать, а ты нет. Что ты делала?

— Ничего.

— Ты ничего не делала до того самого часа, как среди ночи ушла из Бригиттагордена. По-твоему, это не странно звучит?

— Нет.

Викки уставилась в окно. По крыше гулял ветер, солнце скрылось за одной из бежавших по небу туч.

— А теперь скажи мне, почему ты ушла из Бригиттагордена. — Голос Сусанны посерьезнел. — Потому что я не успокоюсь, пока ты не расскажешь мне, что случилось. Ты поняла?

— Я не знаю, что вы хотите, чтобы я рассказала, — тихо ответила Викки.

— Тебе может быть нелегко говорить об этом, но ты все же расскажи.

Девочка уставилась на одеяло; губы ее шевелились, словно она подыскивала слова. Потом Викки каким-то странным голосом сказала:

— Я убила…

Она замолчала и ковырнула катетер, торчащий из сгиба локтя.

— Продолжай, — напряженно попросила Сусанна.

Викки помотала головой.

— Это тебе же на пользу. Ты сказала, что убила…

— Да, точно… у меня в комнате была такая назойливая муха. Я ее убила и…

— Да что за… прости, пожалуйста… но разве не странно, что ты помнишь, как убила муху, но не помнишь, почему ушла из Бригиттагордена посреди ночи?

Сусанне и Сигне Ридельман потребовалась короткая пауза, и они ненадолго вышли из палаты. Серый утренний свет сочился сквозь окно в потеках, белесое небо отражалось в капельнице и хромированной спинке койки. Викки сидела на больничной кровати и тихо сквернословила себе под нос.

— Ну так что? — спросил Йона, снова усаживаясь на стул возле койки.

Девочка коротко улыбнулась ему и тихо ответила:

— Я все время думаю, как там Данте.

— Он молодцом.

Викки хотела что-то добавить, но, видимо, решила промолчать — в палату вошли прокурор и адвокат.

— Ты призналась, что посреди ночи сбежала из Бригиттагордена, — с новой энергией начала Сусанна. — Посреди ночи. Прямо в лес. Мало кто на такое способен. У тебя была причина бежать, верно?

Викки опустила глаза, облизала губы, но промолчала.

— Отвечай-ка. — Сусанна повысила голос. — Какая тебе сейчас разница.

— Да…

— Почему ты сбежала?

Девочка пожала плечами.

— Ты сделала что-то, о чем трудно говорить. Я права?

Викки крепко потерла лицо.

— Мне приходится задавать тебе эти вопросы, — сказала Сусанна. — Они кажутся тебе тяжелыми, но я знаю, станет легче, если ты просто признаешься.