В чём дело, Полли? - Марьяна Иванова

– Я вижу, что вам не до меня. Что ж, простите за беспокойство, – погрустнел он.

– Ничего… – И тут я передумала. Возможно, вместе мы и правда сможем быстро обнаружить источник неприятного звука. В конечном счёте, ещё несколько дней я точно проведу здесь, этот скрип здорово будет действовать мне на нервы. – Хорошо, мистер Надд, давайте разберёмся, что за дела у вас там.

В квартире Надда пахло долгим отсутствием. Вдоль стен крались десятки полок, заставленные всевозможными статуэтками и сувенирами со всех концов света. В коридоре были навалены чемоданы, которые он, видимо, ещё не успел разобрать. Он растолкал их своей тростью и скрылся в какой-то из комнат.

– Странная у вас планировка, мистер Надд, не знала, что в нашем доме есть такие большие квартиры, – сказала я в пустоту, разглядывая пёструю матрёшку на одной из полок.

– Это две маленькие квартиры, объединённые в одну. Раньше я жил здесь с семьёй. – Он вышел не из той комнаты, в которую заходил. – Теперь всё место занимают мои памятные сувениры. Нравится? – Он кивнул на матрёшку.

– Мои мама и бабушка из России. В детстве у меня была такая игрушка.

– Я был там два раза! – с гордостью заявил он, и повёл меня дальше. – Скрип доносится из гостевой спальни, та комната граничит с вашей квартирой, Полли.

Мы остановились в небольшой гостиной. Старик снова куда-то подевался, а я стала рассматривать содержимое полок. Теперь они были уставлены фотографиями. Там были снимки семейных торжеств, всевозможных достопримечательностей разных стран, были и чёрно-белые – времён далёкой молодости Надда. Одна полка была полностью посвящена светловолосому обаятельному мужчине. Где-то он был запечатлён совсем ребёнком, где-то в компании друзей, где-то счастливо улыбался в кругу семьи, – но выделялся на каждом снимке благодаря своим тонким чертам лица. Выделялся ровной, почти стеклянной кожей, царственной осанкой и сверкающими глазами-топазами. Его взгляд пронзал, даже если он не смотрел в объектив камеры.

– Хорош, правда? – Надд снова появился не оттуда, откуда я ожидала. – Это мой внук, Лексон. Моя гордость. Завтра он приедет навестить меня. Вам, Полли, обязательно стоит с ним познакомиться.

– Я бы с удовольствием, но завтра я тоже поеду, эм… навестить бабушку.

– Жаль, вы бы ему понравились. Тогда в другой раз, – подмигнул он. – Идёмте, Полли, эта комната здесь. – Он снова повёл меня по лабиринту своего жилища. У меня начала кружиться голова, эта затея переставала казаться хорошей. – Знаете, мисс, жизнь странная штука, – проскрежетал старик.

– Сложно спорить с таким заявлением. Когда мы уже придём куда нужно? У меня ещё куча дел на сегодня…

– Вам никогда не казалось нечестным, что одно маленькое решение способно в корне поменять жизнь? Особенно, когда мы не знаем, что принимаем такое решение, – не слыша меня, продолжал Надд.

– Ну, не узнаешь пока не попробуешь, верно?

– А если бы вы приняли неправильное решение и впутались в какую-нибудь мрачную историю, мисс Марш? Не стали бы тогда об этом сожалеть?

Я задумалась, пока я жалела только о том, что позволила странному старику заманить себя сюда.

– Не хмурьтесь и не отвечайте. Просто подумайте об этом на досуге. – Наконец мы вышли в большую гостевую спальню. Она не казалось такой покинутой, как остальная квартира, хоть и была обставлена более старомодно. – Вы знакомы с учениями Карла Юнга?

– Очень поверхностно. Кажется, это он ввёл понятия интроверсии и экстраверсии? Только при чём сейчас Юнг?

– У него есть весьма занятная теория сновидений, милая Полли Марш-Грачёва. – Не помню, чтобы называла ему свою вторую фамилию. – Согласно ей, сновидения говорят на мифологическом языке символов. Сны трактовать легко, если знаешь этот язык. Человеческое сознание полный мрак – в нём живёт множество архетипов. Вот, например, Тень – она живёт в темнице бессознательного и показывает свою сущность в самый…

– Мистер Надд, а это то тут при чём?! – резко перебила я. – Мы же с вами сейчас не спим! Знаете, может, разберёмся со скрипом позже? – Мне вдруг захотелось убежать, вернуться домой, но вот беда – я забыла, где выход.

– Не спим? – резко обернулся Надд. За эти несколько минут он постарел ещё сильнее. – Это я не сплю. А вы уверены, что не спите?

– Конечно… – совсем без уверенности пискнула я.

Только бы вспомнить, как выйти отсюда. Только бы вспомнить, зачем я сюда пришла. Только бы вспомнить, как…проснуться.

– В чём дело, Полли? Почему вы замолчали?

Комната вдруг вздрогнула и резко уменьшилась в размере. Окно больше не выходило на проезжую часть Клинтон-стрит, оно смотрело в сад, укутанный утренним туманом. В уши ударил протяжный скрип. Надда больше нигде видно не было. Я решила не дожидаться, пока всё станет ещё хуже и устремилась к дверям. Ну нет, я не дам свести себя с ума. Только не сегодня.

В комнату, словно призрачный вихрь, ворвались два силуэта. Один был повыше, он застыл у самой двери. Силуэт пониже начал всхлипывать. Я протёрла глаза. Женщина и ребёнок, с нарастающим ужасом смотрящие мне за спину, с каждой секундой становились всё чётче, всё реальнее. И их лица становились всё знакомее. Я их знала – буду знать когда-то потом. Я же, наоборот, превращалась в полупрозрачный силуэт. Когда я исчезну здесь окончательно – я проснусь. Но пока этого не произошло, я должна обернуться.

За спиной тихо-тихо поскрипывало. Трескучий, режущий хруст. Так скрипит натянутая под тяжестью верёвка.

Я всё поняла раньше, чем обернулась. Я разглядела эту жуткую картину в огромных испуганных глазах мальчика: под самым потолком Надд раскачивался в петле. Глаза старика вылезли из орбит, распухший язык вывалился изо рта, по штанине стекала тонкая струйка мочи. Запахло гнилью, хотя тело ещё даже не начало разлагаться.

Я в страхе отскочила в угол и вжалась в стену. Захотелось заорать. Истошно, во всё горло, как в фильмах ужасов. Но из разинутого рта вылетел вовсе не мой крик, меня опередил светловолосый мальчик. Его визг на мгновенье заглушил дьявольский скрип. Потом женщина, перепуганная не меньше его, но стойко державшаяся, спешно закрыла ему глаза руками и прижала к себе. Сама она не моргала. Им бы выйти, убежать, но они оба продолжали стоять у раскрытой двери. Тело продолжало раскачиваться, верёвка продолжала скрипеть.

Я почти растаяла – значит, я скоро проснусь в своей постели, в съёмной квартирке на Клинтон-стрит, в районе Вест Луп. Выпью кофе, разберу почту, и начну шаг за шагом строить новую жизнь. Но здесь и сейчас мне непреодолимо захотелось помочь этой женщине с волосами цвета ночи и этому мальчику с кожей, словно фарфор.

– Уходите! Хватайте ребёнка и без оглядки убегайте отсюда! Вы слышите?! – Я безрезультатно пыталась ухватить их за плечи и потрясти. Но для них я всего лишь призрак. Между тем меня захлестнула тревога. Она билась в груди, словно птица в клетке. На эту женщину и ребёнка надвигалось несчастье, а я не могла никак их предостеречь. – Уходите! Бегите со всех ног! Спасайте себя!