Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле - Анна Литвинова

– Волков пригласил меня завтра вдвоем погонять на байке, – при упоминании знакомой фамилии Баринов промолчал, но крепче сжал челюсти, выразительно заиграв желваками, – а так как третьего желания я попросту не смогла придумать…

Я приблизилась к нему вплотную, открыто заглядывая в глаза и чуть несмело дотрагиваясь пальцами до каменных мышц предплечья.

– Спасибо за ту картину. Ты даже не представляешь, что это значит для меня. Ты выполнил не просто желание, Никита.., – голос чуть дрожит, но я все равно договариваю, – ты осуществил мою мечту…

Руки парня дернулись, будто в желании прижать меня к себе, но я уже сделала решительный шаг назад. Жестоко отрубать хвост по кускам… лучше уж сразу и целиком.

– Поэтому, я не хочу и не буду тебя больше мучить. Ты свободен, Баринов. И еще раз спасибо за все, – еще шаг назад и в сторону, чтобы уйти можно было по прямой, – ты подарил мне минуты настоящего счастья…

Если не считать второго желания. С которым я ошиблась, как никогда в жизни. И почему мы так часто не можем вовремя понять, как нелепы порой наши мечты? И то, что кажется таким желанным, не сделает нас, в конечном итоге, счастливее.

Вот и я не оказалась, на этот раз, исключением. Озарение пришло слишком поздно. Впрочем, хорошо, что вообще пришло…

Баринов собирался что-то мне ответить, судя по приоткрывшимся губам, но не успел. Внезапно схватился ладонью за левую половину груди и громко зашипел, дернувшись всем телом. Лицо исказила гримаса боли, и я едва не кинулась к нему, чтобы помочь. Хотя, чем?

Но меньше, чем через минуту, все прошло. Он оторопело посмотрел на меня… потом на то место, к которому прижимал руку…

Рубашка затрещала под нетерпеливыми пальцами, а одна из пуговиц с жалобным звуком отскочила куда-то далеко в сторону. Я уже точно знала, что увижу, но все равно продолжала стоять и смотреть на этот незапланированный стриптиз, не в силах отвести взгляд. Слишком уж откровенным и притягательным был открывающийся вид, чтобы я смогла просто развернуться и уйти.

И оказалась права. Грудь парня, кстати убойно соблазнительная и без лишней растительности, именно такая, как мне всегда нравилась, была девственно чиста. Ангел исчез без следа, и теперь мажору не грозило преждевременное путешествие в мир иной. И я была за него очень рада.

– Зачем? – выдохнул он совсем не радостно, – зачем ты это сделала, Янка? Была ж еще целая неделя…

– Неделей раньше, неделей позже, – вновь пожала я плечами, успев удивиться его явно не адекватной реакции. Шок, наверное. От радости, – какая разница?

– Ты не понимаешь, – почти простонал парень, попытавшись снова подойти, но я синхронно отошла еще ближе к выходу, – я хотел, чтобы мы…

И я вновь перебила. Быстро и зло, не желая услышать окончание банальной и почему-то обидной фразы.

Остались друзьями… возможно, когда-то мне было бы этого и достаточно. Но точно не теперь. Даже с учетом того, что у нас не может быть будущего, мне было бы безумно больно услышать, что я для него только друг…

– Нет, Баринов. Это абсолютно исключено.

– Янка…, – и снова я увеличиваю расстояние между нами, не давая приблизиться. Потому что точно знаю, что в его власти сейчас остановить меня. И едва ли мне хватит решимости уйти, если меня будут удерживать именно эти руки. Но слишком многое было поставлено на карту, – почему?

Вопрос прозвучал двусмысленно, но я предпочла ответить на более простой вариант. Трусливо? Возможно. Но и лезть друг другу в душу бессмысленно.

– Потому что я не хочу, – отчеканила максимально жестко, чтобы не оставалось никаких сомнений. Ни у меня, ни у него. И едва сдержала набежавшие слезы, когда он разочарованно, в каком-то отчаянии опустил руки, больше не пытаясь меня преследовать, – и у нас был договор. Помнишь?

«И после того, как… все закончится, мы сделаем вид, что ничего этого не было»

По его глазам я поняла, что помнит. Поэтому только грустно усмехнулась, разворачиваясь к выходу.

– Прощай, Баринов, – в тишине большого помещения стук каблуков звучал оглушительно. Но я шла, механически передвигая ноги и мечтая только об одном.

Попасть как можно быстрее домой и выплакаться.

Так и не увидев того, как дернулся за мной парень в намерении остановить, а затем застыл, сжав кулаки до побелевших костяшек.

Понимая в тот момент простую истину. Что Брагин был чертовски неправ. Если по-настоящему любишь, то сделаешь для человека все. Даже оставишь, если для него так будет лучше…

Даже если сам при этом будешь гореть заживо.

Никита

Поднес стакан к губам и обнаружил, что он снова пуст. И если на первой бутылке виски меня это злило, то сейчас я лишь безразлично потянулся к вышеозначенной таре и плеснул себе очередную порцию.

И плевать, что я даже не успеваю запомнить, как алкоголь оказывается в желудке.

Я был пьян.

Насколько? Где-то посередине от «в дымину» до «кома-реанимация-кресты». Прошло уже четыре дня с того памятного разговора, когда Янка за пять минут умудрилась разнести мою жизнь и сердце на мелкие лоскуты. Не дав даже возможности что-то изменить и исправить.

Этот вечер врезался в память до последней секунды, и теперь раз за разом остохреневшим фильмом проносился в голове, заставляя скрипеть зубами в отчаянном желании повернуть время вспять.

Остановить. Убедить. Доказать.

Я уже успел тысячу раз пожалеть, что тогда позволил Янке уйти. Слишком ошеломили неожиданные слова девушки, перечеркивая все мои планы. А ведь отец предупреждал меня! Говорил, что я и так слишком долго торможу, и это может выйти мне боком. Я тогда лишь отмахнулся, беспечно рассмеявшись.

Но я думал, что в запасе еще неделя! Еще одна гребаная неделя! Целых семь возможных свиданий!

А потом еще как дурак решил открыться. Сказать, что хочу, чтобы мы были вместе. Что не представляю теперь, как жить дальше без нее…

Но ее резкий отказ добил меня окончательно. Оказалось, что это только у меня единороги скачут по радуге в розовых соплях. А она все это время ждала, когда все, наконец, закончится.

Снова пустой стакан. Снова новая порция.

Захотел поиграть в благородство, да? Придурок ты Баринов, редкостный! Что тебе стоило схватить ее и не отпускать, пока не передумает? Целовать до распухших губ, до сбитого дыхания? Пока не поймет, что этот урод Волков ей вообще никуда не сдался!

Стакан мелкими осколками разлетается, не выдержав близкого знакомства со стеной. А я отхлебнул прямо из горлышка полупустой бутылки.

Как бы я сейчас не костерил самого себя, точно знал, что никогда бы этого не сделал. Не стал бы принуждать. Только не ее. Чем бы я тогда был лучше Брагина, решившего во что бы то ни стало получить себе понравившуюся игрушку?