Курт Сеит и Шура - Нермин Безмен Нермин

Был темный ноябрьский вечер. В воздухе пахло снегом. Шура не спеша раскладывала медицинские коробки и пузырьки в аптеке, которую через несколько минут ей предстояло закрыть на ночь. Она повернулась на прозвеневший звонок. От увиденного у нее перехватило дыхание, она лишилась дара речи. Пузырек с лекарством выпал у нее из рук на мраморный пол и разбился. Она даже не посмотрела на него.

– Евгений!

Красивый молодой человек, входивший в дверь, был не кто иной, как сын генерала Африкана Богаевского. Они обнялись. Шура не могла поверить, что ее кузен здесь, в Стамбуле. Она схватила его за руку и повела к креслу.

– Евгений, дорогой мой Евгений! Как же я тебе рада! Садись, садись же и рассказывай мне обо всем!

Она засыпала его вопросами и села рядом с ним в радостном ожидании ответов. Ее волнение не унималось.

– Скажи мне, Евгений, кто приехал с тобой? Моя мама здесь? Моя сестра, тетя Надя, они здесь?

– Мне жаль, милая Шура, твоя мама, к сожалению, не с на ми. Отец настаивал, чтобы она поехала, но ничто не могло заставить ее покинуть Кисловодск.

– А Валентина?

Евгений улыбнулся:

– Милая Шура, мы хотели сделать тебе сюрприз, но, раз ты так волнуешься, я должен рассказать тебе все с самого начала.

Он посмотрел на часы и спросил:

– Во сколько ты уходишь с работы?

– Я закрываю через десять минут, Евгений.

– Тогда я подожду тебя, и мы уйдем вместе.

– Куда мы пойдем?

– Шура, пожалуйста, не паникуй, постарайся насладиться сюрпризом.

Она собиралась, думая о том, когда увидит родственников и друзей. Она отложила несколько дел на следующее утро, настроение у нее было приподнятое, но напряженное.

Ровно в семь часов Шура заперла дверь аптеки и закрыла оконные ставни. Она взяла Евгения под руку. Снег, давно скапливавшийся в облаках, наконец начал падать. Шура глубоко вздохнула, посмотрела на небо и тихо помолилась. Молодой кузен вел ее в сторону Тарлабаши.

* * *

У Сеита были хорошие новости для Шуры. Господин Константинидис только что сказал, что собирается продать прачечную Сеиту, если тот сможет найти достаточно денег для этой сделки. Он, по-видимому, собирался переехать в Грецию.

Предложение было заманчивым. Сеит понимал, что прачечная сможет обеспечить ему доход, достаточный для комфортабельной жизни. Вероятно, она окупит вложения за очень короткое время. Стать хозяином, вместо того чтобы таскать белье от двери к двери, – что может быть лучше!

Сеит не мог дождаться, когда Шура вернется домой. Он хотел видеть ее прямо сейчас. Он отложил свою книгу с хозяйственными записями, запер ящики стола и выбежал встретить ее. Когда он выскочил на улицу, морозный ветер, предвестник зимы, ударил ему в лицо, как хлыст. Он улыбнулся. Ему нравился холод. Он пошел к Тарлабаши, повернул к Таксиму, посмотрел на часы, затем пошел медленнее. Ему не надо было спешить, потому что Шура никогда не уходила с работы раньше семи, так что у него оставалось еще минут пятнадцать, чтобы дойти туда. Он пропустил конку, предпочитая прогуляться по холодку. Две молодые, элегантные, державшиеся с достоинством русские девушки, про которых он знал, что они служат горничными в Парк-отеле, шли в его сторону. Они узнали его. Он радостно, с чувством поприветствовал их и остановился для вежливой беседы. Прощаясь, он подумал о том, что стал однолюбом, что ему достаточно любви Шуры.

Пересекая площадь Таксим, Сеит заметил, что огни аптеки гаснут один за другим. Он ускорил шаги, затем побежал. Он увидел свою любимую женщину, выходившую из двери. Проезжавший фаэтон помешал ему пересечь улицу, он подождал, пока тот проедет. Начал падать снег. Он поправил шляпу и поднял воротник пальто. И вдруг окаменел.

Вслед за Шурой из аптеки вышел мужчина, подождал, пока она закроет и запрет дверь, закроет ставни. Она взяла его под руку. Они выглядели очень веселыми. Сеит не верил своим глазам. Он следил за ними. Шура положила голову на плечо молодого человека. Они шли в его сторону. Он не знал, что делать. Он подумал преградить им путь, но вместо этого спрятался в подворотне и ждал, пока они не пройдут мимо. Он последовал за ними на расстоянии. Когда они повернули от Пера к Тарлабаши, он не сомневался, что в жизни Шуры появился другой мужчина.

Его мир рухнул. Это было хуже, чем быть брошенным. Он думал, какими тщетными были его мечты о будущем. Женщина, которая была смыслом его жизни, теперь была с другим. По пути назад, к себе, на Кальонджу Кулук, он злился на себя, на Шуру, на судьбу. Он искал виновника, которого мог бы наказать. Шагая под снегом, он думал об этом. Некоторое время он не знал, куда идти, затем решил вернуться в свою комнату. Он не мог выносить людей, ему нужно было одиночество. У входа в прачечную он встретил работавших в ней девушек. Они пожелали ему спокойной ночи и побежали по своим делам, кокетливо хихикая. Сеит захлопнул за собой дверь. Он повесил пальто и шляпу на вешалку. Собираясь подняться наверх, он понял, что не один, и повернулся. Маруська, русская прачка, уже собиралась уходить. Увидев Сеита, она остановилась, прижав правую руку к груди, и воскликнула:

– Ох, ради бога, господин Эминов, вы напугали меня!

Затем она увидела его растерянность и с беспокойством спросила:

– Вам нехорошо? Что с вами?

– Ты можешь идти, Маруся, спасибо тебе.

Женщину это не остановило. Она следовала за ним по лестнице, настаивая:

– Я могу что-нибудь сделать?

В ее голосе слышалось не только сочувствие, но и чувственность. Сеит слишком хорошо знал этот тон. И дорогие проститутки Санкт-Петербурга, и черноглазые цыганские танцовщицы из московских трущоб начинали свою охоту с того же вопроса.

Он повернулся и смерил взглядом женщину. Она была привлекательна.

«Почему бы и нет?» – подумал он. Разве Шура не ушла с другим мужчиной? Разве он не одинок этой ночью? Возможно, это лучший способ подавить отвращение и ненависть, которые он испытывал. Чтобы убедиться в своем предположении, он внимательно посмотрел в глаза Маруськи. Нет, он не ошибся. Женщина была к его услугам, соблазнительно дожидаясь его знака. Он протянул руку. Маруська бросила свою сумочку и пальто прямо у подножия лестницы и бросилась наверх. На ее губах и в ее глазах бродила легкая улыбка, говорившая: «Ты не пожалеешь об этом!» Молодой человек не мог понять, почему он берет эту женщину. Он абсолютно ничего не чувствовал к ней, так что, если бы она сейчас внезапно отказала, его мужская гордость не пострадала бы ни в малейшей степени. Маруська, однако, не имела таких намерений. Она начала раздеваться, приговаривая приглушенным хриплым голосом:

– Ты знаешь, Сеит Эминов, каждый раз, когда ты поднимался по этим ступеням, чтобы лечь в постель со своей Александрой, я мечтала сама оказаться в постели с тобой. Наконец этот день настал. Ведь она не жена тебе! Увидишь, каким счастливым я тебя сделаю.