Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана - Джордж Кеннан

До лета 1948 года политика в отношении Германии оставалась неизменной и проводилась, как и в Японии, военным министерством и военно-оккупационной администрацией Германии. Немецкого правительства тогда еще не существовало, не было дипломатических отношений, а в Госдепартаменте отсутствовала даже германская секция, если не считать отдела по поддержанию связи с Пентагоном по вопросам, связанным с «оккупированными районами». Однако продолжавшиеся заседания совета министров иностранных дел Большой четверки заставляли Госдепартамент заниматься проблемой Германии и критически подходить к решениям, принятым в свое время в Потсдаме. Когда же переговоры в совете министров иностранных дела в конце 1947 года прервались, то Госдепартамент был вынужден вплотную заняться возникшими в связи с этой ситуацией вопросами. Выяснилось, что три западные великие державы не могли уже управлять Германией совместно с Россией, в связи с чем стали пересматривать свои концепции и политику. Это помогло устранить остававшееся отрицательное отношение Франции к ассоциации с британцами и американцами в подходе к проблеме восстановления экономики Германии. Что же касается англичан и американцев, то они пришли к мнению, что не следует далее откладывать создание в Западной Германии собственно немецкой политической власти, которая могла бы разделить ответственность за экономическое возрождение, и найти возможности, пусть даже и частичные, подключения к этому процессу немецкого населения. Первые шаги в этом направлении были сделаны в форме предварительных англо-франко-американских переговоров, которые состоялись в Лондоне в феврале—марте 1948 года.

Никто не сомневался в том, что успешное осуществление программы европейского возрождения, завершение подготовки и подписание атлантического договора, а также мероприятия, направленные на создание сепаратного немецкого правительства в Западной Германии, вызовут тревогу среди советских лидеров. Следовало, вполне естественно, ожидать, что они предпримут все возможное, чтобы возвратить три западные державы к столу переговоров, дабы продолжать иметь голос в решении всех немецких проблем. Эти их стремления вылились в форму установления блокады западных секторов Берлина в марте 1948 года, то есть сразу же после начала переговоров западных держав. Когда же в июне, в завершение лондонских переговоров, официально объявили о достигнутом соглашении, получившем название Лондонской программы, в соответствии с которой должны быть предприняты шаги по созданию сепаратного западногерманского правительства, западные державы ввели односторонне для Западной Германии отдельную валюту, а русские ответили усилением блокады Западного Берлина, оставив только узкий воздушный коридор, которым западные державы имели право пользоваться в соответствии с четырехсторонним соглашением.

Формальный предлог для установления блокады – вопрос валюты, на деле же это была затея, имевшая целью поставить западные державы перед неизбежный выбором: либо покинуть германскую столицу и оставить ее под коммунистическим контролем, что заранее ослабило бы политический вес вновь создаваемого в Западной Германии режима, или же отказаться от Лондонской программы и опять сесть за стол переговоров в составе совета министров иностранных дел и возвратиться к тому положению, когда для осуществления тех или иных мероприятий в Германии требовалось согласие России. Вполне очевидно, что русские на заседаниях совета министров иностранных дел постараются заполучить выигрышную позицию, которая позволит им заблокировать возрождение Германии или, если это им не удастся, обернуть весь этот процесс в свою пользу, не дав сработать программе возрождения Европы в целом.

С самого начала выяснилось, что западным державам придется согласиться на проведение заседания совета министров иностранных дел хотя бы для того, чтобы снять блокаду. (Осенью 1949 года так оно и произошло.) В то время никто просто не мог предвидеть, как будут развиваться события. Поэтому необходимо было продумать новую американскую позицию для переговоров по германской проблеме на заседании совета министров иностранных дел, если оно состоится. Старые подходы уже не годились. В конце 1947 года, на последнем заседании совета министров иностранных дел, шел разговор о подписании мирного договора с Германией и образовании общегерманского правительства под контролем союзников, которое поставило бы свою подпись под этим договором и взяло на себя ответственность за внутригерманскую жизнь. Однако к середине лета 1948 года положение дел изменилось. Население Западной Германии уже приступило к подготовке проведения выборов учредительного собрания, которое в соответствии с Лондонской программой должно было разработать политические основы деятельности будущего западногерманского правительства. Будем ли мы при таких условиях продолжать вести переговоры с русскими о решении общегерманской проблемы? Не дезорганизует ли это уже начавшийся процесс выполнения Лондонской программы? И что мы можем предложить? А как должны быть сформулированы эти новые предложения с учетом ненадежной ситуации, сложившейся в западных секторах Берлина в связи с установлением блокады? Можем ли мы при таких обстоятельствах вообще обойтись без заключения широкого генерального соглашения с русскими?

В начале июля 1948 года, в самый разгар блокады Берлина, наша группа планирования занималась изучением этих вопросов. В этой работе нам помогали представители различных управлений и отделов Госдепартамента и военного министерства. В Вашингтоне стояла настоящая жара. Важность и срочность нашей работы определялись проблемами, связанными с продолжавшейся блокадой. Непрерывно кто-нибудь из нас находился в центре связи Госдепартамента, чтобы получать последние новости из Германии и обмениваться мнениями с генералом Клеем и его советниками для определения наших последующих шагов. Ни у кого не было полной уверенности, каким образом следует отреагировать на новые действия русских и можно ли вообще противодействовать им более или менее успешно. Ситуация была темной и полной опасностей. Для некоторых из нас в группе планирования возможность успешного разрешения конфликта путем заключения определенного соглашения только по Берлину, тогда как русские «оседлали» его коммуникации с Западом, представлялась слишком узкой и частной. Решение проблемы, казалось, заключалось в достижении нового соглашения по Германии в целом, по которому следовало бы отвести советские войска из определенных районов вокруг Берлина, в результате чего были бы установлены нормальные коммуникации города с остальной Германией. Какие же тогда предложения должно было выдвинуть правительство Соединенных Штатов на заседании совета министров иностранных дел для согласования с другими странами и которые могли бы принять русские? Такая проблема стояла перед нами. После предварительного изучения ее мы пришли к выводу, что предложения в принципе возможны, но для их выработки необходимо время и дальнейшее углубленное изучение сути вопроса.

Но действительно ли наше правительство собиралось действовать таким образом? Поэтому сначала надо было разобраться с принципиальной постановкой вопроса. Если возвратиться к общегерманской проблеме и четырехсторонним соглашениям, это будет означать необходимость приостановления выполнения Лондонской программы, а затем отказа от нее полностью, если переговоры с русскими пойдут успешно. Отказ же от попыток достижения общегерманской договоренности, стремление к решению только лишь берлинского вопроса и продолжение реализации Лондонской программы приведут к тому, что русские образуют в качестве противовеса правительство Восточной Германии, чтобы борьба продолжалась на равных условиях. Раздел Германии, а вместе с тем и раздел Европы только заморозят проблему, решить которую впоследствии будет очень трудно. Более того, берлинский вопрос не получит своего реального и длительного разрешения.