Невыносимая невеста, или Любимая студентка ректора - Ольга Обская

Вот мир тесен. Вернее, миры. Неужели невеста Энтони, с которой они по непонятной причине расстались, прячется от него в академии, в которой учится Вилзорт?

— Я тоже очень удивилась совпадению, — догадалась Злата о ходе мыслей сестры. И перейдя на шёпот, поделилась сомнениями: — Лер, я теперь не знаю, нужно ли рассказать дьеру Энтони, где ему искать его сбежавшую невесту. Мне показалась, у него были к ней сильные чувства.

Это сложный вопрос. Неизвестно, почему они расстались. У Габриелы были какие-то веские причины. В таких делах нужна деликатность — лучше не вмешиваться. Хотя, с другой стороны, мужчина имеет право бороться за свою любовь. Может, стоит ему помочь?

— Не смей, понял?! — чей-то очень тихий, но импульсивный возглас заставил отложить на время размышления об Энтони и покрутить головой в поисках источника звука.

Тереса и остальные одногруппники сильно отстали. Оно и понятно — эмоциональный разговор заставил Валерию со Златой вышагивать быстро. В этот момент они как раз проходили мимо спортплощадки. А она не пустовала. На одном из тренажёров Лера заметила Кацпера. Это её не сильно удивило. Он вечно здесь отирается. Несмотря на все свои злоключения, несмотря на то, что был проучен, он всё равно считает площадку своей.

А вот того, кто стоял недалеко от Кацпера, Лера не ожидала здесь увидеть — Бланка. Она была взъерошенной и разгорячённой, будто только что проделала серию тяжёлых упражнений. Странно. Отличница никогда не проявляла особого интереса к спорту.

Они оба: и Кацпер, и Бланка смотрели друг на друга негодующе и запальчиво, никого вокруг не замечая.

— Не смей! — процедила сквозь зубы Бланка.

О чём это она?

То, что произошло дальше, лишило дара речи. Отличница тряхнула кистью — в точности, как это делает Лера. Один в один. Как под копирку! В то же мгновение раздался громкий зловещий металлический скрежет и тренажёр, на котором сидел Кацпер, погнулся.

Он выругался и с досадой стукнул кулаком по железяке. Видимо, силу удара не рассчитал — взвыл от боли.

Бланки уже и след простыл, а к спортплощадке бежали со всех сторон студенты. И первыми были на месте Тереса и одногруппники. Они смотрели непонимающе. В их взглядах Валерия читала немой вопрос: что произошло? Она бы с удовольствием ответила, если бы для начала кто-нибудь ей самой объяснил, что это сейчас было? У Бланки, что, магия Ольшанских? Как такое может быть?! Почему у неё получилось сделать в точности то, что делала Валерия? Крушить тренажёры — это, вообще-то, Лерина прерогатива. И потом, насколько она поняла, у Бланки же совсем другой дар — дар ведуньи.

— Злат, ты видела?

В глазах сестры, расширившихся до размера блюдец, светилось сплошное недоумение.

Кстати, один раз уже такое было. Когда-то Кацпер оказывался зажат тренажёром не по вине Леры. И ведь виновник инцидента так и не был найден. И сам Кацпер тоже не назвал обидчика. Так может, в тот раз, как и сейчас, это было дело рук Бланки?

Гул студенческих голосов неожиданно как по команде стих. Лера догадалась почему. Она развернула голову и увидела приближающегося к спортплощадке Тоцкого.

Дежавю… Когда-то такое уже случалось. В первый день появления Леры в академии. Воспоминания нахлынули волной. Тогда она, новоиспечённая набедокурившая студентка, столкнулась лицом к лицу с гневом грозного ректора.

Она уже и забыла, как Ян непередаваемо неотразим в гневе. Как по-особенному горят его злющие тёмные глаза, как угрожающе сдвигаются брови, образуя складку на лбу, как наэлектризовывается пространство вокруг.

И вся эта наэлектризованность, все эти громы и молнии предназначались персонально ей.

Тоцкий остановился в шаге от Леры. Горячий и бурлящий. Невыносимо захотелось оказаться с ним, таким заведённым и доведённым до белого каления, один на один. Она всеми силами пыталась сохранить спокойствие, но сердце разгонялось всё быстрее и быстрее.

И что ей делать? Оправдываться, что она ни при чём? Сдавать Бланку? Нет, Лера предпочитала тактике защиты тактику нападения.

— Дьер й-Ян, — она вскинула голову и воинственно расправила плечи, — вы вызывали в свой кабинет? Тогда пройдёмте. Я захватила то, что вы просили.

Валерия зашла в кабинет вслед за Тоцким решительно и безоглядно. Грудь жгло предчувствие, что как только они с Яном останутся один на один, что-то произойдёт. Что-то горячее, взрывоопасное и вопиющее. Что-то кардинальное и неотвратимое. Что-то такое, что… может, лучше сбежать?

Бежать было поздно. Стоило Лере переступить порог, как Тоцкий закрыл дверь, отрезая ей пути к отступлению. Его глаза ещё больше потемнели, только теперь их блеск был не столько гневным, сколько довольным и злокозненным. В них читалось: попалась, птичка?

— Садитесь, — он пододвинул ей стул.

Ага, Лера сядет, а он начнёт вести воспитательную работу? Строжиться и возмущаться по поводу покорёженного тренажёра? Тогда уж лучше остаться в вертикальном положении.

На её стоячий протест Тоцкий ответил тем, что тоже не стал садиться. Они воинственно смотрели друг на друга. Лера ждала, что сейчас на неё обрушится назидательная речь, призванная объяснить, как нехорошо, когда студенты нарушают правила и дисциплину. Но Тоцкий пока не проронил ни слова. Молчащий Тоцкий ещё опаснее, чем назидающий. Стоит тут, сверкает глазами, электризует. Грозный строгий ректор, красивый до невозможности. Явно ведь что-то затевает.

— Дьер Ян, почему вы молчите? Проводите среди меня воспитательную работу! — на всякий случай потребовала Лера.

— А я потому молчу, Валерия, что думаю, какое бы взыскание на вас наложить, — его улыбка вышла коварной и провоцирующей. На что-то намекающей. В общем, ректор не должен так улыбаться студентке. — Учитывая всю тяжесть вашей вины, думаю назначить десять, нет, двенадцать часов отработки — по два часа в день. Всю следующую неделю, не планируйте никаких дел. Сразу после занятий — в мой кабинет. Я буду назначать вид отработки.

Тоцкий снова сделался довольным и даже каким-то зловредно мечтательным. Видимо, придумывает, что бы такое изуверское назначить в качестве отработки. Какое коварство!

— То есть вы даже не допускаете мысли, что в инциденте нет моей вины? — возмутилась Лера. — Это не педагогично!

— Мне приходится отключать в себе педагога, когда дело касается вас.

— Почему?

— Потому, что мне досталась самая невыносимая невеста.

Ах так? Невыносимая?

— А ничего, что я никакая не невеста? — парировала Лера.

Она инстинктивно начала скручивать в трубочку и без того изрядно помятый документ.

— Кстати, будьте добры, передайте мне договор, — Ян потянулся к бумагам, которые Лера терзала в руках.

— Чего это?