Марш! Марш! Люди и лошади в наполеоновских войнах - Мурат Магометович Куриев

могли бы занять позиции. Когда император скакал галопом по полю, из-под ног его лошади выпрыгнул заяц, и она слегка отскочила вбок. Император, который очень плохо ездил верхом, упал наземь, но поднялся с такой быстротой, что был на ногах прежде, чем я подоспел, чтобы его поднять. Он вновь сел на лошадь, не произнеся ни слова. Почва была очень рыхлая, и он лишь слегка ушиб нижнюю часть бедра. Я тогда же подумал, что это – дурное предзнаменование, и я, конечно, был не единственным, так как князь Невшательский тотчас же коснулся моей руки и сказал:

– Мы сделали бы гораздо лучше, если бы не переходили через Неман. Это падение – дурное предзнаменование».

Маршал Бертье и Арман де Коленкур думали одинаково. Наполеон, хотя он и корсиканец, не был особо суеверным. Хотя правильнее сказать – он настолько верил в себя, что не обращал внимания на приметы. Да и с лошади он падал частенько. В общем, не испугался. Гораздо важнее другое. Он так и не внял предупреждениям Коленкура. Посол Франции в Петербурге много раз говорил императору, что он не представляет себе, что ждет его в России. Наполеон не прислушался, но он очень скоро поймет, что Коленкур-то совсем не преувеличивал…

Боевые действия еще не начались, а уже погибли и люди, и лошади. Граф де Сегюр утверждает, что эскадрону польских улан гвардии перейти через реку приказал император. Хотя они и сами могли поддаться желанию продемонстрировать храбрость на глазах у Наполеона.

«Вначале они шли в порядке, а когда глубина увеличилась и они уже не достигали дна, то удвоили усилия и вскоре вплавь достигли середины реки. Но там более сильное течение разъединило их. Тогда лошади перепугались, уклонились в сторону и их стало уносить силой течения.

Они уже перестали плыть и просто носились врассыпную по поверхности воды. Всадники выбивались из сил, тщетно стараясь заставить лошадей плыть к берегу. Наконец они покорились своей участи. Их гибель была неизбежна, но они пожертвовали собой перед лицом своей родины, ради нее и ее освободителя! Напрягая последние силы, они повернули голову к Наполеону и крикнули: “Да здравствует император!” Трое из них, еще держа голову над водой, повторяли этот крик и затем исчезли в волнах. Армия точно застыла от ужаса и восхищения перед этим подвигом.

Что касается Наполеона, то он быстро отдал приказания и с точностью указал все, что надо было сделать, чтобы спасти наибольшее число из них. Он даже не казался взволнованным – оттого ли, что привык подавлять свои чувства, или же считал всякие проявления подобных чувств на войне неуместной слабостью, пример которой он не должен был показывать. Возможно, впрочем, что император предвидел гораздо большие несчастья, перед которыми такой случай был сущим пустяком».

Все «предвидения», что Коленкура с Бертье, что, возможно, и Наполеона, оформлены, что называется, «задним числом». Случится грандиозная катастрофа, и впоследствии недостатка в провидцах не будет. А насторожиться, и сильно, стоило. Хотя бы из-за лошадей.

В составе Великой армии, вторгшейся в Россию в 1812-м, кавалерии – чуть меньше 100 тысяч человек. Это все части. Кавалерийский резерв Мюрата – больше 30 тысяч. Подсчитать общую численность лошадей крайне сложно. Пехотные офицеры, артиллерия, обозы – и лошади, лошади, лошади… К началу кампании Наполеон буквально «ограбил» значительную часть германских государств, собирая лошадей для своих нужд. Немецкие лошади были очень хороши, но имелась пара серьезных проблем.

Во-первых, сильные и высокие лошади особенно остро нуждались в хорошем корме. Во-вторых, лошади-то хороши, но в кавалерии – немало новобранцев. Командир 7-го конноегерского полка де Сен-Шаман сокрушался: «Молодые новобранцы, которых прислали из депо во Франции, даже не научив управлять конем и выполнять обязанности всадника на марше или в походе, по прибытии в Ганновер восседали на замечательных лошадях, заботиться о которых не умели».

Новобранцев не научили следить за тем, не натирает ли спину лошади седло, они и седлать-то копей правильно толком не умели! В результате – многие лошади повредили ноги и спины еще задолго до начала боевых действий.

…Гвардейская кавалерия двигалась привычным ровным шагом. Примерно шесть километров в час, с десятиминутным привалом. Лошадей осматривали, на твердой или каменистой почве солдаты спешивались. Берегут, пока стараются беречь.

Резервная кавалерия, сильно растянувшаяся, опасается набегов казаков. Мюрат приказал быть настороже и при оружии в светлое время суток. А здесь все по-другому! В десять вечера еще читать можно, светает рано. Чтобы не растягиваться и дальше, целые полки ждут по несколько часов. Полностью нагруженные лошади устают еще до начала движения.

Обсуждали ли солдаты злополучное падение императора с лошади на берегу Немана? О происшествии узнали все, дурные предчувствия овладели многими, но идти надо. Карл Шеель из 2-го карабинерного полка вспоминал: «…Наши последующие марши стали большей частью очень затруднительными, частью из-за плохого снабжения, частью из-за глубокого песка, частью из-за множества бездонных трясин, в которых наши фланкеры, чаще всего гусары или конные егеря, иногда застревали, а иногда внезапно погружались так глубоко, что мы спасали их и лошадей от почти неминуемой смерти с помощью срубленных стволов молодых деревьев и фуражных веревок…»

Лето было жарким. Некоторые ветераны говорили: «Да здесь жара хуже, чем в Египте!» Это вряд ли. Дело, скорее всего, в ощущениях. Непривычный пейзаж – огромные мрачные леса, зыбучие пески. Большие проблемы с фуражом и продовольствием, о них мы будем говорить отдельно. Смерть ослабленных людей от солнечного удара – не редкость. Лошади страдают.

Через пару недель после начала похода знаменитый командир кирасир генерал Нансути говорит Мюрату: «У наших лошадей нет патриотизма». Нансути, разумеется, имел в виду, что лошадей нужно поить и кормить, они не люди, терпеть не станут. Воевать на голодный желудок просто не умеют. Тяжелые кирасирские лошади начали погибать первыми. Через месяц дислоцированному в Майнце 9-му кирасирскому полку было приказано отправить на фронт всех имевшихся в наличии людей и лошадей.

Итак, продовольственная проблема. Как появилась едва ли не с первых дней, так и не исчезнет до последнего. Динамика простая. Хуже, хуже, еще хуже… Плохо подготовились? Наполеон?! Он подготовился, и очень основательно. Только в Данциге в январе 1812-го были собраны запасы на 400 тысяч солдат, фураж для 50 тысяч лошадей. Огромные запасы в Кюстрине и Штеттине.

Более того, начало похода на месяц, как считается, император отложил именно из-за лошадей. Запасы запасами, но с доставкой всегда возникают трудности. Решили подождать, пока в России взойдут озимые, лошадей будет чем кормить. А лето выдалось неудачным! Овес не дозрел,