"Сандал" пахнет порохом - Игорь Текалов

В арабских странах пятница и суббота – выходные дни, поэтому машин было мало и улицы хорошо просматривались. Это с наступлением сумерек жители Аммана выйдут из однотипных бетонных коробок песочного цвета и, набившись в «Мазерати», «Порше Кайены», «Ниссаны Патрол» и легковушки попроще, включат на всю громкость динамиков арабскую музыку, и потащатся по пробкам на ужин.

Но до вечера еще далеко. К тому же, в загородной кебабной «Под фиником» никогда не бывает слишком много посетителей. На парковке – не асфальтированной, а просто засыпанной укатанной щебенкой, стояли три огромных джипа с тонированными стеклами – белый, кремовый и черный. Который из них принадлежит Фаруку, Дюпре не знал: тот никогда дважды не пользовался одним автомобилем. Пожалуй, наверняка не кремовый – Фарук не любит этот цвет. К тому же, протекторы его скатов, так же, как и белого, забиты красным песком пустыни. А партнер никогда не выезжает в пустыню без необходимости…

Припарковавшись рядом с черным внедорожником, Клод Дюпре упруго выпрыгнул на щебенку. Его уже встречал мальчик в белом халате и белой шапочке, из-под которой выбивались кудри вьющихся, иссиня-черных волос.

– Вас ждут во дворе, – на чистом английском языке сказал он после приветствия, и показал рукой, предлагая обойти небольшое здание в мавританском стиле.

Дюпре кивнул в ответ.

– Но вначале я хочу помыть руки, – на чистом арабском ответил он и вошел в кебабную. Мальчик двинулся следом.

– Я мог бы принести вам кувшин…

– Не стоит, малыш, – рассеянно бросил гость, на ходу внимательно осматривая почти пустое помещение.

Обстановка была незатейливой: общий зал с квадратными столиками, за одним сидели четыре немолодых бедуина в национальной одежде: белые головные платки в черную и красную клетку с длинными, свисающими до пояса концами; розовые и желтые джалабии – чем-то похожие на широкие рясы, до пят, даже джамбии на поясах в согнутых под прямым углом ножнах… Еще не хватало верблюдов на парковке! Хотя сейчас и жители пустынь предпочитают джипы… А это не кочевники, они ездили проведывать родственников, или часть времени живут в пустыне, но имеют квартиры в городах… И они настоящие бедуины, а не подставные, что сейчас главное…

Клод Дюпре неспешно вымыл руки в умывальнике, за зеленой ширмой в углу; поглазел на отделанные деревом стены, увешанные небольшими картинками мусульманской тематики – аятами Корана, хадисами, словами ученых на фоне различных изображений. В основном это были изображения фантастической, явно не иорданской, природы. В общем – ничего подозрительного, да они и не первый раз здесь встречаются, но сегодня торговцу коврами что-то не понравилось… Дюпре не мог объяснить, что именно, но какое-то недоброе предчувствие не покидало его…

Тошфин Фарук сидел во дворе, под огромной финиковой пальмой, дающей название всему заведению. Хотя глаз на затылке у него не было, он будто увидел партнера: встал, развернулся, учтиво поздоровался, спросил о делах.

– Думаю заняться торговлей французскими курами, – сообщил Дюпре. – Но надо узнать – будет ли это выгодно?

– Сегодня пятница – Джума, – ответил Фарук. – В этот день просьба молящегося непременно исполнится. Прошу присаживаться, я уже сделал заказ…

Он был в европейской одежде: строгий черный костюм из хорошей ткани, белая сорочка, черный галстук и черные, блестящие лаком туфли. Несмотря на теплый день, пиджак был наглухо застегнут. «Слишком официально, – подумал Дюпре. – Как будто пришел с заседания Совета директоров или с похорон…» Хотя нет – то, что обязательно для Европы, вовсе не обязательно на арабском востоке. Здесь другие стандарты…

Кроме них двоих во дворе никого не было: еще пять столиков, под пальмами поменьше, пустовали. Перед Фаруком открывался величавый вид на пустыню, а Клод ощущал только дующий в спину легкий ветерок, пахнущий песком и вековым покоем. Зато он видел открытое окно кухни, два больших вертикальных вертела с нанизанным слоями мясом – такие же, как в любой московской палатке шаурмы. Вытапливающийся жир стекал по мясному конусу вниз, шипел и вспыхивал на раскаленных углях, распространяя вкусные запахи, от которых у торговца коврами заурчало в животе.

– Здравствуйте, мистер Дюпре! – к ним с подносом подошел хозяин – средних лет араб в просторной белой рубахе, таких же брюках, и белой с золотым узором тюбетейке, похожей на поварской колпак. Он принялся выставлять на стол меззе – набор закусок в маленьких порциях с тонкими лепешками: оливки, кусочки подкопченного овечьего сыра, хумус – гороховое пюре с добавлением молотых семян кунжута, тарелку с овощами и зеленью, высокие стаканы с соком… Меззе мог принести и мальчишка-официант, но хозяин вдобавок демонстрировал свое уважение гостям.

– Как ваши дела? Я хочу заказать новый ковер в основной зал…

– Конечно, Ахмед, и я сделаю вам хорошую скидку! – кивнул Дюпре.

Хозяин удалился, и Клод набросился на еду: отрывал кусочек лепешки, поддевал ею хумус, и отправлял в рот, туда же отправлял оливки, сыр и овощи, которые брал тремя пальцами правой руки, как здесь и положено. Его сотрапезник лениво бросил в рот одну маслину и долго ее жевал, что выдавало отсутствие аппетита и некоторую напряженность. Черный костюм и белая рубашка еще больше оттеняли темные круги под глазами, и делали его толще. Сейчас несколько лет разницы между ними были незаметны: два немолодых, грузноватых мужчины с заметной сединой в волосах, только один европеец, а другой – араб. Сокурсники-лингвисты не узнали бы ни одного, ни другого. Время никого не щадит, а нервная работа не сохраняет молодости, хотя может изменять имена и даты рождения…

– Зачем звал, Фарук? – спросил Клод Дюпре. – Есть новая информация?

– Давай будем называть друг друга нашими настоящими именами, Сергей. Помнишь, как тогда, давно?

– Очень давно, – Сергей пожал плечами. Все это было, мягко говоря, странно, и он не мог понять, в чем дело. – Но если хочешь, давай… Тимур… – он с трудом вымолвил настоящее имя агента. – Только что это меняет?

– Ничто не может изменить того, что уже произошло. Просто, мне это приятно, к тому же, здесь никого нет, а те, кто есть, все равно ничего не поймут.

– Пожалуйста, раз тебе это приятно…

– Спасибо, Сергей! Ты как всегда внимателен ко мне. И всегда меня понимал. Я становлюсь сентиментальным… Вспоминается молодость, Москва: широкие улицы, высокие дома, огромные зеленые площади… Юный и наивный Джарах… Я бы хотел, чтобы он слушался меня, но ему вскружила голову суета огромного города, свободные нравы, демонстративная легкость жизни… Этот мальчик стал сниться мне каждую ночь…

Шустрый маленький официант принес шаурму и кебаб из говядины, добавил ослепительную улыбку и опять исчез.

– Извини, Тимур, я проголодался, – невнятно проговорил Сергей, снимая зубами маленькие кусочки мяса прямо с обугленной местами палочки. – Я думал, у тебя что-то срочное…

Тимур покивал головой:

– Что может быть срочного в нашей жизни? Разве что смерть…