"Сандал" пахнет порохом - Игорь Текалов

– Ты чем-то озабочен? В семье, надеюсь, ничего не произошло?

– Ты бы узнал об этом раньше меня, – печально усмехнулся Тимур. – Нет, с семьей, слава Аллаху, все в порядке. Твои люди охраняют жену и детей круглые сутки, где бы они не находились. А это очень важно при моей профессии – сам знаешь… Спасибо тебе, что устроил Реваза и Ибрагима учиться в Швейцарии! Ты уделяешь им много внимания и осведомлен обо всех их делах. Они тебя очень любят. Я это очень ценю. И жена моя тебя ценит. Куратор, который был до тебя, тоже держался со мной как с другом, а не с предателем, взятым на короткий поводок. Все пять лет он был деликатен и предупредителен. Потом пришел ты, и стал практически родным для моей семьи. Купил нам дом в Испании…

– Мне, конечно, приятно, когда меня хвалят, – перебил Сергей. Он по-прежнему не мог понять, чего хочет Калиф. – Но ты ведь просил о срочной встрече не для того, чтобы перечислить мои заслуги?!

Ахмед принес поднос со свежими кебабами, хумусом и горячими лепешками, поэтому Тимур не ответил. А может быть, у него имелись другие резоны не отвечать. Сергей перестал раздумывать и анализировать, и с аппетитом принялся за кебаб из цыпленка без костей.

– За пятнадцать лет ты привык к нашим обычаям и ловко обходишься без вилки и ложки, – задумчиво сказал Тимур, глядя на жующего сотрапезника. – Ты усвоил, что есть надо только правой рукой, потому что она чище левой, а еду надо брать тремя пальцами…

Сергей молча ел. Он любил восточную кухню, к тому же находился в хорошем настроении: из Центра пришла шифровка о награждении его орденом, на днях должны присвоить следующее звание… А все благодаря Калифу. Поэтому он наслаждался пахнущим дымом цыпленком и благодушно слушал: у агента бывает потребность выговориться, а сделать это он может лишь с одним человеком.

– В разных странах – разные обычаи, – продолжал Тимур. – Но их носители – люди. И за глаз Джараха тогда, в Москве, нужно было отомстить по нашему обычаю. То, что это случилось не у нас дома – роли не играло…

– Я долго не мог понять, как можно вынуть кинжал, если ножны изгибаются под прямым углом, – отвлекся от еды Сергей, желая сменить тему и уйти от печальных воспоминаний. – А потом оказалось, что клинок заканчивается там, где начинается этот изгиб. Но тогда зачем он нужен? Оказывается – обычай!

– Конечно, вряд ли мы тогда сами нашли бы в огромной Москве того, кто это сделал, – Калиф упорно развивал тему и пропустил слова собеседника мимо ушей. – Спасибо, что ты помог нам. Просто удивительно, что в твоем оперотряде была такая подробная картотека. Она, наверное, не уступала картотеке КГБ…

Сергей насторожился – обычная болтовня принимала иной оттенок, разговор приобретал скрытый смысл, разгадка которого прольет свет на странное поведение Калифа. Он положил недоеденную лепешку на тарелку, сделал несколько глотков яблочного сока.

– Благодаря тебе, месть свершилась, спасибо тебе еще раз, это было справедливо…

Калиф тоже допил свой сок.

– Мы все сделали как положено, и не оставили следов… Но меня тут же арестовали. Московская милиция очень хорошо поработала, если сумела найти меня в таком большом городе. И Иван Иванович тоже работал очень грамотно, он даже знал о моей принадлежности к «Великому Джихаду», хотя в те годы даже это название было мало кому известно…

Сергей покосился по сторонам – не слышал ли кто ставшее громким и грозным название организации, бывшей на слуху у всего мира. Но вокруг по-прежнему никого не было, а с кухни доносился мерный стук ножа по разделочной доске. Тимур же, казалось, совсем не боялся быть услышанным и, не обращая внимания на реакцию куратора, которую, наверняка, заметил, продолжал говорить. Впрочем, говорил он не тише, но и не громче, чем обычно.

– Не пойму, к чему ты клонишь? – сказал Сергей. А сам подумал, что если агент раскрывает душу перед куратором, значит, тот сумел стать ему другом. А точнее – сумел заставить его в это поверить.

– Я просто вспоминаю свой жизненный путь.

– Очень хорошо, что у тебя сохранились хорошие впечатления о Москве…

– Хорошие? – Тимур задумался, как бы взвешивая что-то на весах памяти.

– Знаешь, а надо мной ведь очень сильно издевались тогда в тюрьме, – вдруг сказал он. – Сокамерники заставляли сутками стоять посреди камеры, не давая сесть. Они не давали мне пить, говорили: «Пей свою мочу!», и спать тоже не давали. А когда я падал, избивали меня ногами, поднимали, опять били…

– Это ужасно! Впрочем, в тюрьмах всего мира нравы одинаковы…

– Да, наверное… Но потом пришел Иван Иванович. Он душевно говорил со мной один на один, без переводчика, на английском… Говорил, что знает законы шариата и понимает меня, но по советским законам за двойное убийство положен расстрел…

Сергей кивнул:

– Это правда, так и было.

– Конечно, Иван Иванович никогда не врал. Хотя имя, конечно, было у него не настоящим. Как, впрочем, и у нас, и у всех других, кто занимается такой профессией, как я. Или как ты.

Хозяин кебабной принес кофе. Солнце припекало, на лбу у него выступил пот. Но стакан воды к кофе был очень холодный. В нарушение правил кофепития, Сергей Петрович выпил его залпом.

– Больше всего я боялся, что в Организации узнают о моем аресте, – Тимур понизил голос. – Тогда меня ждали бы позор и мучительная смерть, ибо считается, что арестованный всегда поддается вербовке. И надо сказать – это правда. Хотя из этого правила и бывают редкие, очень редкие, исключения. Не уверен, что я бы им стал. Но и в этом случае, меня бы ждал суд и расстрельный приговор! Так что, выбирать было не из чего…

Тимур поднес маленькую чашечку к губам, но, не пригубив, поставил обратно. Чашка Сергея осталась стоять нетронутой.

– И тогда я проявил слабость. Я дал подписку о сотрудничестве. Меня тут же выпустили, снабдив легендой об ошибочном аресте за контрабанду. И Джарах в нее сразу поверил! Он верил каждому моему слову, считал меня своим старшим братом, и очень переживал, когда я пропал. И он переоценил все, что видел вокруг, он посмотрел на приветливую Москву другими глазами. Точнее – единственным оставшимся глазом! И он, наконец, стал меня слушаться, уехал со мной, учился у меня… Он был хорошим учеником и быстро научился всему, что должен знать специалист мирового уровня. Он проводил масштабные акции, при этом всегда уходил сам и уводил своих людей! Его имя стало известным во всем мире, как в наших кругах, так и в полициях Европы и Америки…

Тимур снова взял чашечку, отпил несколько глотков, явно не чувствуя вкуса.

– Я только одного не могу понять: неужели он потом ни о чем не догадался? Когда стал опытным конспиратором и узнал все правила наших игр? Слишком часто отменялись или проваливались операции, которые шли через меня… Только благодаря моему авторитету мне не задавали вопросов и списывали все на случайности… Но Джарах-то помнил мой странный арест и должен был связать одно с другим! И, наверное, связал!