Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

Ловец сидел за тем же столом, за которым я его оставил. Не уверен, что он вообще ложился спать. Хозяина видно не было. За стойкой обосновалась одна из его симпатичных пышечек-дочек. Зал, который сквозь открытые окна заливали лучи солнца, оказался пуст. Еще бы, день в разгаре, завтракать поздно, обедать рано. Все завсегдатаи трудятся в поте лица.

Ловец крутил в руках шарик из скомканного бумажного листа, словно не решаясь что-то с ним сделать – положить на стол, бросить на пол или отправить в окно. Еще один лист, сложенный вдвое, лежал перед ним.

– С утром тебя, Искатель, – поприветствовал он меня.

– И тебе утро доброе.

– Ой, доброе ли? Тебе письмо.

– От кого?

– Раз его принес тот же человек, что доставил мое, скорее всего, от твоего брата Механика. Все наши вчерашние упражнения по сбрасыванию топтунов со следа оказались детскими играми. Досадно. Ты был прав. Твой брат держит этот город в кулаке, хоть со стороны и не скажешь.

Я подсел к нему, придвинул лист поближе.

– Завтракать будешь? – буднично поинтересовался Ловец.

– Вчера мне хватило чревоугодия. Не голоден.

– А у нас борщ чубовский, – сказала дочь хозяина. Голос ее оказался громким, но по-своему мелодичным. Точно так же как сама она была по-своему красива. – Вкусный, я сама готовила. Отец говорит, что лучше борща даже на Сечи не варят.

– Сомневаюсь, что твой отец бывал на Сечи.

Впрочем, слова ее напомнили мне вновь об Атамане. Борщ он готовил вкусный. Я усмехнулся. При воспоминании о самом ярком из моих братьев на ум сразу приходили две сабли и борщ.

– Отец, может, и не бывал, а чубы у нас один раз останавливались, очень хвалили мою стряпню.

Похоже, достойная дочь своего отца задалась целью накормить меня завтраком во что бы то ни стало. А почему бы и нет? Уж что-что, а ожирение схимнику не грозит, если он сам того не пожелает. Так что очень скоро сияющая от гордости девушка принесла глиняную миску, исходившую ароматным паром, другую, чуть поменьше, со сметаной, несколько головок чесноку, деревянную ложку и серый ноздреватый хлеб, еще теплый.

Стоит признать, оказалось действительно вкусно, хоть и не совсем по-чубовски. Но все равно ел я с удовольствием. Трудно ждать от женщины, тем более жительницы Золотого Моста, что она владеет настоящими рецептами суровых степных воинов, которые большую часть жизни проводят вдали от своих жен. Впрочем, образ жизни чубов – не столь интересная тема, чтобы отвлекаться на нее. Скажу просто, что борщ вышел вкусный, но не чубовский.

Ловец терпеливо ждал, пока я закончу трапезу, хоть по нем, как он ни старался оставаться невозмутимым, было видно, что он ждет даже не того, чтобы я прочитал письмо, а моей реакции на него.

– Мои где? – спросил я между делом.

– Разошлись. С утра устроили во дворе тренировку, прямо перед баней, пугая хозяйских дочек и домашнюю птицу, а потом разошлись. Не в смысле расходились, а разбрелись. Да, разбрелись по городу.

– Не сказали куда?

– Нет, но я уверен, что вечером Бешеная придет с какой-нибудь новой побрякушкой, из тех, которые златомостцы втюхивают иноземцам как уникальные изделия местных мастеров. Малышка вернется с кучей денег и всевозможных подарков, которые преподнесут ей благодарные слушатели, а Зануда – с залежами морщин от умных мыслей. Да, от мыслей. Либо с ехидной улыбкой и воспоминаниями о какой-нибудь морячке, которой он помог скрасить ожидание мужа.

– Весьма точно. Скорее всего, так и будет, – кивнул я.

– Ты бы уже прочитал послание, – напомнил он.

– Всему свое время, – ответил я и все же развернул лист тонкой желтоватой бумаги.

Брату моему Искателю привет и пожылания долгих лет

После захода сонца преходи в васьмой дом от порта по улице Алхимиков. Думаю, нам всем есть, што абсудить. Зная, что с городом ты низнаком, я на всякий случай намалювал тибе карту. Иди по стрелачкам. Вхадить можыш бизстука. Учиников оставь в «Марском коньке». Не их ума это дело. В обчем, жду.

Подписи не было. Я узнал корявый почерк Механика и без нее. Он всегда писал быстро и с ошибками. Несколько солидных клякс вполне могли бы сойти за родовую печать моего брата, всегда считавшего каллиграфию и грамматику напрасной тратой времени. «Всем понятно, что я написал, – остальное чушь собачья», – говаривал он.

– Тебя тоже пригласили? – спросил я у Ловца.

– Угу. – Он кивнул. – После захода солнца. Из этого можно сделать вывод, что нынче в городе собрались если не все известные твоему брату схимники, то подавляющее большинство. Да, большинство.

– Мы с тобой поняли это еще вчера, – напомнил я.

– Да, но не знали наверняка.

– Думаешь, речь об Империи пойдет?

– А о чем еще? – искренне удивился Ловец. – Сейчас имперцы хорошо прищемили хвост Золотому Мосту. Местные купчишки и пальцем не пошевелят, даже если небо начнет падать на землю. Но стоит упасть их прибыли… Так что новые имперские пошлины на вывоз железа – это хуже, чем если бы самым уважаемым купцам плюнули в лицо. А коль Механик действительно контролирует город так плотно, должен он реагировать на подобные вещи.

– Торговцам ударили по самому больному месту – по кошельку.

– Империи конец. – Ловец расхохотался. – Да, Искатель, конец. Если все схимники объединятся против одного… Пусть даже не все, пусть половина. Самый лучший не устоит.

Мне не понравилось его настроение, но я промолчал. Как бы то ни было, мы – схимники, не годится решать спорные вопросы, меряясь силой, подобно сельским мужикам. Следует встретиться с тем, кто стоит за Империей, выслушать его резоны, а уж потом… А вот что потом, я не знал.

– Ну что притих? – воскликнул Ловец. – Думаешь, прикидываешь. Больно нерешителен ты, Искатель.

– Знаю, какая за мной сила, потому и решать не спешу, – ответил я.

– Ну думай. Да, думай, пошли посмотрим на этот Золотой Мост. А то увидели лишь краешком. До вечера времени много.

После градов и весей Империи это было весьма необычно. Для нас ведь важно не только общение. Просто слушать, о чем говорят люди, ловить их настроение, мысли и чаяния – это настоящая пища для ума. А говорили златомостцы о разном. В основном – обычные житейские беседы. Но Империя властно вторгалась и в этот город, всегда стоявший особняком.

На Кузнечном рынке хватало споров о новых ценах на железо. И мнения были самые разные. Нет тупого имперского «Император лучше знает, как нам лучше», того монолитного единства, которое изрядно пахнет болотом и утомляет хуже каторжных работ. Одни возмущались, что железо продают с каждым днем все дороже, а изделия из него Империя берет по старым расценкам, наотрез отказываясь платить больше. Мол, скоро себе в убыток работать станем. Другие призывали не продавать имперцам даже самого завалящего ножа, пока те не дадут справедливой цены. Кричали, что лучше затянуть пояса, перебиваясь торговлей с Заморьем, чубами и хунну. Самые разумные возражали им: основным преимуществом Золотого Моста было высокое качество за ту же цену. Если ее поднимать, то покупатели предпочтут обходиться изделиями местных мастеров. А находились и те, которые считали, что надо впустить в Золотой Мост имперский гарнизон, присягнуть Императору и спокойно заниматься своими делами. Ведь какая разница, кто правит? Главное – чтобы у тебя был кусок хлеба, желательно с сочным ломтем мяса.