На заре человечества. Неизвестная история наших предков - Николас Уэйд

Гринберг с его методом массового сравнения не искал звуковые соответствия и не пытался в доказательство своей теории реконструировать праязыки. Поэтому, с точки зрения многих языковедов, ни его методу, ни его выводам доверять нельзя.

Каковы бы ни были теоретические претензии к методу Гринберга, ключевым является эмпирический вопрос: работает ли метод? Африканисты пришли к выводу, что для языков Африки метод работает успешно. Однако это, казалось бы, убедительное обстоятельство не поменяло взглядов академического сообщества на ценность лингвистических исследований Гринберга. В недавней статье об афразийской семье Ричард Хейвард из лондонского Института изучения стран Востока и Африки пишет, что «единственно приемлемые свидетельства», позволяющие судить об общем происхождении языков, могут предоставить лишь сравнительно-исторический метод и фонетические соответствия. «Канон афразийских языков, составленный Гринбергом, основан им не на сравнительно-историческом методе, а на "массовом сравнении", и, хотя эта методика… по мнению автора этих строк, привела к верным выводам, подход, не опирающийся на точный принцип, упомянутый выше [т. е. сравнительно-исторический метод], не способен прогнозировать, а значит, не дотягивает до статуса настоящей научной теории», – пишет Хейвард{294}. Иначе говоря, даже если Гринберг получил верные ответы, он пользовался для этого порочным методом.

Если бы язык был дарован человеку в незапамятные времена, а человеческие популяции сильно перемешаны, вероятность того, что языки, существующие на одном континенте, родственны между собой, была бы невелика, и стоило бы считать эти языки не связанными, пока не доказано обратное. Но полностью современный язык появился, видимо, всего 50 000 лет назад, а нынешнее расселение народов все еще четко отражает пути первых человеческих миграций, и значит, дело обстоит наоборот: все языки, скорее всего, ответвления одного языка-родителя и связаны между собой на том или ином уровне. Там, где история и археология позволяют считать родство языков вероятным и естественным, – например, в Америке – пожалуй, и стандарты установления этого родства могли бы быть менее строгими. Именно в Африке, где языки расподоблялись дольше всего, Гринбергов метод массового сравнения имел меньше всего шансов на успех, и при этом лингвисты признают, что там он оправдал себя наилучшим образом.

Упорство, с которым лингвисты не признают иных инструментов классификации языков кроме сравнительно-исторического метода, огорчает ученых, которые хотели бы интегрировать древо языковых семей с открытиями археологии и популяционной генетики. Без помощи традиционной лингвистики во всем, что касается глубинных межъязыковых связей, популяционным генетикам остается полагаться на работы Гринберга и его коллеги из Стэнфордского университета Меррита Рулена – лучших из доступных путеводителей по общей структуре мировых языков.

Классифицируя языки Америки, Гринберг понял, что если Америку действительно заселили люди, пришедшие из Сибири, то американские языки должны быть как-то связаны с языками Евразийского континента. Чтобы лучше понять ситуацию, он принялся составлять списки слов из языков Евразии, в первую очередь личных и вопросительных местоимений.

«Выстроив их все, я увидел, что в Северной Азии просматривается группа родственных языков, – рассказывал Гринберг в интервью 1999 г. – Я должен был это заметить еще двадцать лет назад. Но я понимал, каким презрением встретят мою идею, и отложил глубокое изучение темы, пока не закончу книгу об американских языках»{295}.

Это было началом следующей большой классификации Гринберга, связавшей многие крупные языковые семьи Европы и Северной Азии в одну макросемью, которую Гринберг назвал евразийской. По его мнению, евразийский праязык дал начало восьми языковым семьям, ныне распространенным на огромных пространствах Евразии от Португалии до Японии и, поскольку эскимосские языки туда входят, от Аляски до Гренландии.

Самый известный участник евразийской макросемьи – индоевропейская семья, насчитывающая 11 ветвей:

A: Анатолийская ветвь, малоизвестная, поскольку все ее языки вымерли. Главным среди них был хеттский, язык Хеттской империи, располагавшейся в Анатолии (ныне Турция) и сопредельных землях и достигшей расцвета между 1680 и 1200 гг. до н. э.

B: Армянская.

C: Тохарская – пара языков, тохарский А и тохарский Б, существовавших на северо-западе Китая во второй половине 1 тысячелетия н. э.; хотя тохарские языки бытовали на востоке индоевропейского ареала, похоже, что более тесными были их связи с западными языками; происхождение и история носителей тохарского мало изучены.

D: Индоиранская ветвь, включающая санскрит и множество языков современной Индии, в том числе урду и хинди, а также древние и современные языки Ирана.

E: Албанская.

F: Греческая.

G: Романская, куда относятся латынь и ее современные потомки: итальянский, французский, испанский, португальский, румынский и пр.

H: Кельтская, объединяющая ирландский и шотландский.

I: Германская: датский, шведский, норвежский и исландский, немецкий, голландский и идиш, английский и др.

J: Балтийская, включающая латышский и литовский.

K: Славянская ветвь, состоящая из русского, польского, чешского и сербохорватского.

Вторая крупная семья евразийской макросемьи – уральско-юкагирская, включающая венгерский, финский и эстонский языки на Западе и множество сибирских языков на Востоке. Эта семья, по мнению Гринберга, включает кетский – трудно классифицируемый сибирский язык, который мог быть прародителем семьи на-дене, второй из трех американских семей.

Третья семья – алтайская, куда входят тюркская и монгольская ветви.

Четвертая – корейский, японский и айнский, ветвь, не имеющая родового названия. Айнский – язык аборигенов северной Японии.

Пятая ветвь – нивхский язык, носители которого – исчезающий народ, обитающий на севере острова Сахалин и в небольшой области на материке напротив острова.