Пропавшая дочь - Адам Нэвилл

Человечек увидел что-то в глазах Отца и отошел подальше от стула. Указал на свое лицо.

– Вам придется извинить меня за маску. Это не значит, что я скрываю свою личность. Я бы сказал, сейчас это вряд ли актуально. Но вы везде носились и этим утром нарушили наш маленький карантин, который мы соблюдали после первых случаев заражения в Оксфордшире.

Отец чуть не рассмеялся.

– Вы прячетесь здесь из-за какого-то вируса?

– Боюсь, это не просто «какой-то вирус». На самом деле это затяжная неизбежная НГП. Новая Глобальная Пандемия. Идея, над которой микробиологи размышляли последние пятьдесят лет. Конечно, вы слышали о ней. В конце концов, это то, чего мы все ждали. Видит бог, в эти дни помимо пандемий наши головы заняты много чем другим. Едва эпидемия заканчивается, большинство людей забывают о ней. Я искренне сомневаюсь, что наших умственных способностей хватит на большее. Просто сейчас слишком много всего происходит, вы так не думаете? Но существовало большое количество финансируемых из частных источников специалистов, которые продолжали тщательно измерять, тестировать и оценивать риски в интересах тех, кто нацелен на более долгосрочные перспективы. Людей вроде нас. И существуют очень многие, у которых есть шанс… как бы это сказать, сохраниться. – Человечек усмехнулся. – Спросите меня, и я отвечу. Когда я узнал, что этот вирус, вероятно, тот самый, то почувствовал некоторое облегчение. Верите – нет? Аллилуйя, будущее, наконец, наступило! Слава богу, некоторые из нас предусмотрительно подготовились к этому. И вот еще одно – Карен на самом деле сделала вам одолжение. – Человечек поднял вверх указательный палец. – Подождите! Потерпите минутку. Перед тем как умереть, вы действительно должны поблагодарить Карен за то, что она забрала Ясмин. Я серьезно. За то, что взяла на себя такую ответственность. Потому что любая другая альтернатива для девочки немыслима, не так ли? Особенно сейчас. – Человечек притворно содрогнулся. – Когда думаешь о том, что грядет… о том, что уже здесь и что чрезвычайно заразно. – Он замолчал и прищурился, словно всматриваясь вглубь собственных мыслей. – Это происходит прямо сейчас.

Отец сплюнул, будто чтобы очистить рот от привкуса чужих фекалий.

– Вы мелкие трусливые засранцы. Начинается очередная пандемия, и вы спешите в свое укрытие. Снова и снова. И делаете это каждый раз. Здесь, в своих маленьких замках. Продляете свое долголетие с помощью генной инженерии, вот только своим здоровьем вы полностью владеть не можете. А все остальные пусть идут на хрен, да? Вы давно уже всех нас поимели. Ослабляли, разделяли и уничтожали все то, что находится за вашими стенами. Но когда они наконец рухнут, я хоть и уйду, но буду втайне рад, что всех вас наверняка разорвут на куски. Вы понятия не имеете, какая ярость ждет вас за этими стенами.

Человечек изобразил зевок. Посмотрел на свои массивные наручные часы.

– То значительное меньшинство, которое вы так презираете, начнет разрастаться пропорционально распространению вируса. Поскольку сильно истощенное недовольное большинство – и это простая математика – будет лишь тенью своего прежнего количества. Боюсь, вам придется простить мне мое довольно сухое изложение того, что невозможно понять любому из нас. И я говорю о последствиях того, что, вероятно, станет крупнейшей внезапной депопуляцией со времен пандемии Черной смерти. Да, это так, поэтому запомните эту мысль. И вот вам еще пища для размышления: как еще тем из нас, кто обладает влиянием и властью, реагировать на такую монументальную и неизбежную перемену? Так что дело дошло до трудного выбора касаемо выживания, продолжения человеческого рода и нового типа цивилизации. И это возможно лишь в том случае, если нас будет намного меньше девяти миллиардов.

Из-за агонии в ноге Отец уже начал задыхаться и был близок к потере сознания. Ему было трудно сосредоточиться на чем-то, кроме мысли, что его ступня наконец-то отделилась от голени. Одурманенный от боли, растерянности и бушующего моря ярости, он просто таращился на человечка. Даже начал гадать, не безумец ли перед ним или просто богатый параноик в изоляции.

– Мы все виноваты, а может, дело не в нас, а в старой и равнодушной планете. Но не всем нам обязательно умирать. Как и не нужно позволять произвольную отбраковку. Теперь важно далеко не только то, кто чем обладает, кто богат, кто беден и кто во всем виноват. Некоторые из нас отошли от этой дискуссии. А те из вас, кто не может принять это, что ж… – Человечек выставил вперед ладони, чтобы указать Отцу на неизбежность его участи, как если бы этому требовалось подтверждение. – Короче говоря, растущая азиатская пандемия должна рассматриваться как неизбежное зло. Как возможность.

Отец зажмурился и стиснул зубы, пока волна боли и тошноты не отступила.

– Значит, ты пришел сюда, чтобы успокоить меня насчет того, что сделала твоя сука… чтобы успокоить свою совесть насчет того, в чем ты замешан, говоря себе, что ты обеспечиваешь будущее моей дочери. Это он, новый сценарий? Новые правила игры на время очередной пандемии, которая загнала вас в ваши лесные убежища… Хотите, чтобы я одобрил это или подписал что-нибудь, прежде чем вы меня убьете?

– Убийство? Мы – не убийцы. О нет. Ваша судьба зависит от других, которым не терпится начать то, ради чего они пришли сюда. Пожалуйста, воспринимайте мою невесту и меня просто как средство обеспечения той неприятной необходимости, которую создали ваши собственные действия. Но Карен считает, что вам следует, по крайней мере, объяснить, насколько хорошо все сложится для девочки. Для Пенни.

– По крайней мере?

– Да. Она действительно злится на вас за то, что однажды вы уже заставили вылезти из логова одно неизбежное зло. И теперь вы, – человечек указал пухлым пальцем Отцу на лицо, – снова привели их к ней в дом, где им не рады. Думаю, вы согласитесь, что знакомство с подобными типами должно быть ограничено. Так что это очень нервное время для нее и для всех нас. Меня вообще не должно было быть здесь с вами. Я и не хотел. Но она решила, что мы обязаны вам кое-что сказать, перед тем как…

Человечек не делал ему никаких одолжений. Даже несмотря на сильную боль, Отец мог отличить злорадство от попытки облегчить участь осужденного.

– Довольно скоро наши взгляды на прошлое изменятся до неузнаваемости, поскольку прошлое не будет иметь значения. Кто что кому сделал. Ничто из этого не будет иметь значения. Страшная мысль. Но также потрясающая возможность, если человек умен. Значение будет иметь только то, что мы сделаем в ближайшую пару лет.

Чем больше человечек говорил, тем больше напоминал Отцу руководителей из сферы распределения продовольствия, которые, заправившись вином, выступали на вечеринках. Их баритоны поднимались до самых потолков и вскоре начинали доминировать. Люди, которые перебрались на руководящие должности в сельском хозяйстве, строительстве, атомной энергетике, чрезвычайном правительстве, управлении водными ресурсами и планировании переселения, после того как их возможности в области финансов сократились с крахом мировых рынков. Люди, которые считали всех, кроме себя, бесполезными. Отец почувствовал, как его лицо исказилось в неконтролируемой ухмылке. Он с радостью уничтожил бы этого человечка. Теперь он жалел, что не начал истреблять людей гораздо раньше. Он сморгнул с глаз пелену.