Дожить до рассвета - Виталий Дубовский

Малюта, не оборачиваясь, покачал головой, словно услышал ее мысли.

— А говорила — веришь мне. Да, в Асгард я не ради службы явился. Ее разыскивал. Несколько месяцев с торговым обозом ходил, в городах каждой девке в лицо заглядывал: может, она? Так до Асгарда и дошел, с лютой яростью в груди вместо сердца! Вот и пошел в Дружину. В бою успокоения искать стал, ярость свою лютую на врагов выплескивая. Это я сейчас понимаю, что не должен муж воевать. Хлеб он сеять должен, землю пахать, детишек своих на ноги ставить. С какой бы радостью я сейчас за волом пошел, борозду прокладывая. — Малюта блаженно улыбнулся, представив себе, как берется руками за воображаемый плуг. — И так до старости, пока сыновья на поле не сменят. Потом бы с внуками нянчился. Сажал бы их к себе на коленку, как меня дед когда-то, и байки бы им сказывал. О том, как предки наши жили. Как мудро Уры правили, поддерживая закон и порядок в Империи. Как перестали роды по земле мыкаться, друг у дружки землю отбивая в борьбе за место под солнцем. И учил бы их, как должно жить настоящему мужу. Не с мечом в руке, а с плугом. Хотя и мечом нужно владеть, чтобы род свой защитить, если беда нагрянет.

Малюта замолчал, размышляя над будущим, к которому так тянулось его сердце. Все, что было сказано им сейчас, пронеслось перед его глазами видениями. Лишь одна беда не давала сбыться его мечтам — беда, что у врат Асгарда с мечом поджидала.

— Так вот, милая, стою я сейчас на этой стене и понимаю: не ради Чернавы судьба меня сюда привела. И меч в моих руках не супротив травника поднят будет — не месть мною движет. За жизнь нашу счастливую биться буду. За тебя, за дом наш новый, за Асгард. За то, чтобы могли мы в мире жить на Земле-матушке! Пахать, хлеб сеять…

Малюта умолк, напряженно вглядываясь вдаль. Пальцы его судорожно впились в камень бойницы, словно пытаясь раскрошить его.

— Верю, милый, — проронила Беспута, поднимаясь на ноги и обнимая его за плечи. — Верю в любовь твою. Верю, что не ради Чернавы ты здесь…

— К черту Чернаву! — прорычал Малюта, испуганно отшатнувшись от бойницы. — Ты взгляни, что творит этот безумец?! Януш!!!

За спиной, словно по волшебству, появился Правитель, сурово взирая на медведича своим единственным оком:

— Не шуми, тысяцкий, воинов разбудишь. Пусть отдыхают перед битвой. — Правитель подошел к стене, вглядываясь в расположение вражеского лагеря. — Великое зло он творит — мертвых поднимает.

Все умолкли, словно громом сраженные его тихими словами. Там, за каменной стеной Асгарда, воины Чернобога разложили сотни костров. Шествуя огненной дорогой, вдоль которой уложили тела павших дружинников, ведьмак громко выкрикивал заклятия, орошая их трупы живой водой. Один за другим воины поднимались, покорно следуя за своим повелителем.

Малюта вздрогнул, чувствуя пронявший его тело озноб.

— Неужто всех поднимет, кого в битве порубили?

Правитель задумчиво покачал головой, созерцая богомерзкий обряд ведьмака.

— Не своих воинов он к жизни возвращает — дружинных наших. Дух он наш сломить хочет своим колдовством.

Правитель умолк, потрясенный увиденным ритуалом. Силен демон в ворожбе. Подобные деяния были не по силам даже Урам.

Вскоре явился воевода Януш, испуганно склонившийся в поклоне перед Правителем.

— Чего звал, медведич? Неужто на штурм пошли?

Малюта молчал, опустив взгляд. Прильнув взглядом к бойнице, воевода охнул, прошептав:

— Чур меня от нечистого! — Обернувшись к Правителю, Януш испуганно запричитал: — Это что же? Как же так? Да неужто такое возможно, мертвых оживлять?

Правитель растерянно развел руками, сокрушенно покачав головой:

— Не знаю, Януш, для этого вода живая нужна. Только никто не ведает, где ее источник находится. Видно, отыскал его демон. Сейчас он взывает к душам тех, кто еще не покинул наш мир. Девять дней души мертвых не расстаются со своими телами. Они никак не могут поверить в то, что их путь в Яви завершен. Они горюют, они боятся неизвестности, и они слышат призыв Творца. Демон видит их, он договаривается с ними. Только он обманывает их. И те, кто не устоял перед соблазном, станут покорными его воле упырями. А через сорок дней их души перестанут существовать, развеявшись прахом. Творец не примет оскверненных душ. — Обернувшись к воеводе, Правитель пристально взглянул в честные и испуганные глаза Януша. — Сделаешь, как скажу, Януш? Поклянись все исполнить, что прикажу!

Опешивший воевода испуганно кивнул головой:

— Все исполню. Родом своим клянусь. В самое Пекло за тобой пойду!

Великий Ур грустно усмехнулся, дружески хлопнув воеводу по плечу.

— Завтра, Януш, Пекло будет здесь — в Асгарде. Поэтому слушай мой приказ, воевода. Пока ночь на дворе, снаряжай корабли. Буди горожан, садитесь на ладьи и уходите отсюда. Молчи! — прикрикнул Правитель, не давая воеводе возможности воспротивиться. — По реке Туле уйдете, не станут хатти вас преследовать — не до вас им поутру будет. Как в Северное море выйдете, седмицу на закат путь держите. Потом седмицу на полдень по окияну. Там земли жаркие, в зелени цветущие — к ним пристанете. Уводи людей, Януш, Богом тебя молю!

Ур крепко обнял воеводу, прижимая к своей груди:

— Прости, старый друг. Знаю, что в битву рвешься. Знаю, что за сына отомстить жаждешь. Только не устоять нам завтра, женщин и детей спасать надо. А на той земле новую жизнь начнете.

Януш отвернулся, скрывая от чародея блеснувшие в глазах слезы. Тяжкий ком встал поперек горла, и воевода прохрипел:

— Как же так? Неужели не выстоим?

Правитель поднял взгляд, пристально всматриваясь в небеса, мерцающие холодным сиянием луны.

— Скоро, Януш, здесь будет холоднее, чем в Пекле. Собирайся, время не ждет.

* * *

…Ночь напролет Чернава металась в постели, не смыкая глаз. К утру схватки участились, пришло время ребенку увидеть свет.

— Боже мой, матушка, страшно-то как! — Она судорожно обхватила руками свой живот, прокричав: — Беримир! Дядька Беримир!

За дверью раздался топот торопливых шагов. Дверь горницы распахнулась, и испуганный старшина возник на пороге.

— Звала, дочка? — Взглянув в ее сведенное судорогой лицо, Беримир всплеснул руками: — Неужто началось?

Всхлипнув, Чернава кивнула, промолвив дрожащим голосом:

— Зови повитуху, Беримир. Ой, мамочка, рожаю!

— Я сейчас, дочка. Я мигом! Только вар поставлю…

Опрометью выскочив из горницы, старшина побежал ставить котел на огонь. Чернава судорожно сглотнула, оставшись одна.

— Потерпи, малыш. Сейчас, только повитуха придет — так и можно будет.

Дыхание ее участилось, силясь сдержать рвущийся наружу плод. Зарыдав, девушка выгнулась дугой, чувствуя, как отходят околоплодные воды.