Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина

– …а я говорю, вашим мерзким тупым гайнам никогда не додуматься до того, что пришло в голову Друстану! – сзади, в толпе женщин и детей, почти в это же время пылко говорила принцесса, гордо взирая на Сионаш. – Хоть он и не умеет владеть мечом, как Айвен, или стрелять из лука, как Амергин, но он такой сообразительный, такой образованный!..

– Уметь сочинять стихи, конечно, хорошо, – уклончиво пожала костистыми плечами не убежденная гвентянкой старуха. – Но и знать, как проткнуть врага мечом или стрелой, лишним здесь никогда не бывает.

– Орудовать сталью могут все, – живо откликнулась Эссельте. – А придумать, как напугать гайнов или улестить втуков…

– Если бы не он, неизвестно, где бы мы сейчас были, – признал справедливость слов Эссельте Аед откуда-то из-за ее плеча.

– Вот именно! – торжествующе воскликнула гвентянка и украдкой кинула испытующий взгляд на шедшего поодаль справа и чуть впереди лекаря. Тот не слышал, погруженный в прощупывание пульса перекинутой через седло единорога раненой девочки из Рудного.

– А еще он самый лучший знахарь в Гвенте! – вполголоса, но убежденно заявила принцесса, и осторожно кинула уже совсем другой взор – на чуть приотставшего для беседы с Арнегунд Огрина. Но и тот ее, к счастью, не услышал.

– Тебя послушать, девушка, так твой жених не Иван, а Друстан, – ухмыльнулась и подмигнула хитро прищурившейся Сионаш Боанн.

Эссельте сердито вспыхнула и вздернула чумазый носик.

– Друстан?.. Вы ничего не понимаете! Причем тут Друстан? Ну причем тут Друстан?! Друстан тут вообще ни причем!..

Женщины сиххё пожали плечами, обменялись смеющимися взглядами за ее спиной, но ничего не сказали.

Сказано «ни причем» – значит, ни причем.

Чего ж тут непонятного?

Подозрения, чересчур робкие и пугливые, чтобы даже подумать о том, чтоб перерасти в надежды, оправдались, когда через двадцать минут разведчики из арьергарда догнали молчаливый, переставляющий ноги из последних человеческих и не очень сил караван с вестью о том, что преследования – как и преследователей – больше нет.

Слишком измотанные физически и морально даже для празднования чудесного избавления, беглецы – сиххё, люди и единороги, как один – безмолвно опустились на траву кто где стоял, и замерли, закрыв глаза.

Они победили.

Они живы.

Они могут идти вперед.

Или возвращаться.

И жить по-старому.

И забыть сегодняшнее бегство как страшный сон.

Но что-то в глубине каждой сиххской души подсказывало, что вернись они на старое место, или продолжи путь в Плес и останься жить там, прежней их жизнь уже не будет никогда.

Однажды попробовав крови жертвы, хищник не успокоится, пока не прикончит ее. Не стало этих гайнов – придут другие. Не сегодня – так завтра. Не завтра – так послезавтра. Не послезавтра – так через месяц, через полгода, через год… И это время, украденное у судьбы, будет идти не вперед, а назад, обратным отсчетом до того неопределенного, но неотвратимого дня, когда утром, или вечером, а, может, ночью, патрульные поднимут всех на ноги тревожным криком «Гайны идут!».

И это станет началом их конца, конца существования сиххё в Сумрачном мире. Во всех мирах, если быть точными. И выход из страшного и отчаянного положения был сейчас только один: идти дальше. В Плес. Туда, где ждало их спасение. Настоящее спасение.

Поэтому отлежавшись и придя в себя настолько, что можно быть снова встать на ноги без опасения тут же свалиться на поднимающегося соседа, перевязав раны, наложив шины и доев уцелевшие не меньшим чудом, чем они сами, съестные припасы, беженцы снова пустились в путь.

Перед тем, как двинуться дальше, Арнегунд, Кримтан и Аед недолго поразмышляли, не стоит ли им вернуться на знакомую дорогу и продолжить путешествие оттуда, но беглый осмотр содержимого пустых карманов и тощих мешков показал, что второго прохода через хвостатых взяточников им не осилить. Оставалось отбросить ненужные сумки и корзины и зашагать налегке и наугад, теша себя мыслью, что бесконечных лесов не бывает.

Новый сюрприз поджидал беглецов уже через два часа. Разведчики из авангарда вернулись с известием, что через час пути лес обрывается.

То, что он именно обрывался, а не кончался, сиххё и люди убедились ровно в назначенный срок: незаметно поредев, деревья в один прекрасный момент исчезли, а вместо покрытой травой и старыми листьями лесной земли под ногами их оказался уклон метров в десять, ведущий к бескрайней, бугрящейся холмами равнине. Вдалеке, под скудными лучами скрытого за вечно непробиваемым слоем облаков солнца, свинцово поблескивала неширокая река.

– Плес там, направо! – широкая искренняя улыбка в первый раз за два дня озарила осунувшееся, исцарапанное и грязное лицо королевы. – Не знаю, где мы оказались, но мы почти пришли!

Спуск со склона, изрытого норами земляных орлов, занял почти час. Всё это время огромные птицы, потревоженные неуклюже сползающими на спинах двуногими и боязливо буровящими копытами глинистый откос четвероногими, кружили над беженцами и над равниной, недовольно выкликая гортанными хриплыми голосами вызовы непрошенным гостям, и то и дело пикируя на них, норовя задеть жуткими когтями, если кто-то невзначай проползал слишком близко от гнезда.

Самого большого кривоклювого хищника первым заметил Амергин.

– Гайново седалище… – потрясенно пробормотал он, прищуриваясь в серое небо. – Не знал, что они могут вырасти до таких размеров!..

– Кто?

– Что?

– Где?

– Вон, над тем холмом! – возбужденно ткнул разведчик в низкое белесое небо, в самый центр крылатой круговерти. – Спаси-упаси потревожить его гнездо!

Иванушка с рвением начинающего натуралиста уставился туда, куда указывал палец товарища, и едва не подпрыгнул от радости и изумления.

– Это не орел!

– А кто же это, по-твоему? – обиженно надулся Амергин.

– Масдай!!! Провалиться мне… – начал было царевич, вспомнил последний раз, когда попытался произнести эту клятву, и благоразумно поспешил подыскать другой фразеологический оборот. – Честное слово!

– Масдай?.. – переглянулись два специалиста по живой и неживой природе Сумрачного мира – Домнал и Амергин. – Ты когда-нибудь слышал про такую птицу?

– Это не птица! – весело внес ясность в рассматриваемый вопрос лукоморец.

– Ага, – саркастически вмешался Корк. – Не зверь, не птица – летит и…

– Это ковер! – с простодушием, свойственным только ему, сообщил во всеуслышание Иван.

Все услышавшие легли там, где стояли.

Ничуть не обиженный гомерическим хохотом, Иванушка отыскал глазами гвентян, только что съехавших с откоса, кинулся было к ним с радостной вестью, но тут же развернулся, сообразив что-то, и помчался на открытое пространство, размахивая руками и вопя как одержимый: