О чём молчат рубины - Фунтик Изюмов

одновременно, чтобы звук выстрела двух орудий прозвучал слитно… А мортиру направим дальше по правому флангу, никак не в центр! Что увидят поляки?!

— Они увидят… — помимо воли, мой рот растянулся в улыбке, — Они увидят, что стреляет кулеврина! Они увидят, что одна из кулеврин готова стрелять правее центра!

— А-га-га! И точно так же с другой кулевриной, только теперь левее! «Ага!» — скажут поляки, — «Они приготовились встречать нас по флангам! Ударим же в центр, где нас не ждут!». А тут-то мы их мордой в дерьмо! Как уже было, когда я вычислил лучшую полянку для польских мортир, свои орудия пристрелял по другим направлениям, а потом вычислил угол поворота и развернул мортиры куда надо! А-га-га!!!

— Есть нюанс! — поднял я палец кверху.

— Какой? — насторожился брат Томас.

— Громкость звука. Если сперва бабахнуть из кулеврины, а потом одновременно из кулеврины и мортиры, то звук будет разный! Поляки могут заподозрить обман. Нужно, чтобы каждый раз выстрел был из двух орудий, из мортиры и кулеврины. Только в первый раз ядро будет в кулеврине, а мортира стрельнёт вхолостую. А потом, наоборот, кулеврина бахнет вхолостую, а мортира швырнёт ядро в сторону, обманывая поляков!

— Молодец!.. — одобрительно покосился на меня брат Томас, — Я, конечно, так и планировал, но когда я рассказывал замысел своим помощникам, ни один из них не обратил внимания на этот нюанс! Молодец… Эх, жаль, дождик идёт… Порох может отсыреть. А если одно из орудий не выстрелит, весь план коту под хвост… Придётся ждать завтрашнего дня. Ну, ничего, потрачу этот день для дополнительных расчётов…

И брат Томас опять потянулся к своим листочкам.

— Ты обещал рассказать мне про арабскую математику, — напомнил я.

— А? А… Хм!.. Ну, вот тебе хитрая задачка! Сколько будет, если двести сорок семь умножить на десять? Можешь даже письменно. Вот карандаш, вот бумага…

— Ага! — меня начал охватывать азарт, — пишем искомое число. По-гречески или по-римски?

— Как хочешь.

— Ну, давай римскими цифрами! Итак, дано: ССXLVII. Умножить на X. Хм… Умножить на десять, это всё равно, что пять раз умножить на два и всё сложить… А можно умножить на два, ещё раз умножить на два, всё сложить и прибавить один раз то, что умножали сначала. Хм… А можно умножить три раза по три и сложить результаты плюс заданное. Да, пожалуй, так я и поступлю! Берём последние единицы. Их две. Умножить на три — это пересчитать подряд три раза. Итого — шесть. Запишем: в конце VI. Теперь цифра V. Она одна. Умножить на три — получим VVV. Запишем, но уже правильно: XV. Теперь присоединим единицы… Наши две пятёрки образуют десятку! Итого: в конце — XXI. Переходим к пятидесяти. Точнее, сорок. Нам придётся XLсперва расписать как XXXX и теперь посчитать всё три раза…

Я считал, вычёркивал, заменял полученный результат правильной записью, складывал, опять менял цифры… Брат Томас смотрел и усмехался. Я нервничал, но виду не подавал.

— Вот! — подал я окончательный результат. В рамочке у меня было записано:

CCXLVII^X=MMCDLXX.

— Ну, как?

— Неплохо, — похвалил брат Томас. А теперь смотри, как это делают арабы:

И он небрежно нацарапал: 247х10=2470.

— Не может быть! — у меня даже руки опустились, — Вот это…всё?!!

— Да. Видишь ли, и греки и римляне записывают знаками разряд числа а количество в этом разряде — количеством знаков. А арабы, наоборот, записывают цифрами величину числа в этом разряде, а сам разряд определяется местом нахождения цифры. Давай я тебе подробно, с примерами…

Целую неделю после этого я ходил, как шальной! Мне казалось, что теперь-то я обуздал математику, словно норовистого коня, и с этой минуты она будет мне служить верой и правдой. Молниеносно. А не то, что раньше, по полчаса на каждый пример… А брат Томас, усмехаясь своими толстыми губами, учил меня по новому умножать, делить уголком, считать проценты и находить неизвестное в уравнениях. Это было… восхитительно! Эх, если бы так просто решился вопрос с рубином!

* * *

— Ну, как у тебя?

— Ищу, спрашиваю. Прислушиваюсь к разговорам. Пока без толку. А у тебя?

— Даже не знаю, как сказать, — засмущался я, — Разгадал одну вещь, но это такая ерунда получается…

— Что за ерунда?! — у Катерины даже глаза заблестели от любопытства!

— Я могу перекрасить всё, что угодно в любой другой цвет. Вот у меня рука телесного цвета… ап! А вот она уже зелёная! Вот ты в хабибе[1] серого цвета… ап! А вот ты уже в розово-голубом! Что ты дёргаешься? Сейчас верну всё на место… ап!..

— Ужас какой! А ты всё-всё, что хочешь, можешь так перекрасить?

— С утра исподтишка пробую. Пока получается, что всё. Могу сделать из красного вина зелёное! А вкус не меняется. Могу перекрасить землю, песок, камни, металлы… Когда сюда шёл, заглянул за угол и сделал оранжевую траву! Конечно, тут же исправил. В общем, всё могу перекрасить, только не знаю, зачем это вообще нужно. Я же не собираюсь стать, к примеру, красильщиком тканей?..

— А что вообще твой перстень может? Кроме исцелений?

— Точнее, что я умею? — с некоторой досадой сказал я, — Перстень, как я подозреваю, может всё! А вот я из этого всего могу — увы! — немногое. В основном то, что требовалось в наших краях, в условиях пустыни. Могу ускорить рост растений. Могу наколдовать воду, правда, немного, пару горстей за раз, не больше. Но в пустыне каждая капля может жизни стоить! Могу, примерно на четверть часа, прибавить резвости верблюду. Типа, завидел на горизонте подозрительных людей — гони оттуда! Даже если они на лошадях вслед поскачут, то ближайшие четверть часа они никого не увидят. Ну и подумают: мираж! Могу на какое-то время укрепить верёвку. Вот, вроде бы гнилая, и барана не удержит, а я такой — ап! И слона подвесил! Только слон и минуты не провисит. Магия кончится. А корову такая верёвка уже несколько минут выдержать сможет. Вот, как-то так…

— Негусто…

— Чем богаты! — огрызнулся я, — Не забывай, я не полноценный маг! Я ещё ученик мага. К примеру, начал было мне Фарн рассказывать, как делать что-то вроде миражей, чтобы люди видели то, чего на самом деле и нету вовсе, да только дорасказать не успел. Пришлось сюда отправляться. А старые маги, вроде Решехерпеса, они много чего умели! Их сам фараон боялся! Несмотря на всё своё войско!

— Ну ладно! Может, чего ещё в своём мареве углядишь! До завтра!

— До завтра…

[1] … ты в хабибе… Любознательному читателю: хабиб, иногда его называют туникой — верхняя часть