Еще ближе - Юлия Леру

мыться и переодеваться. Отказ Ирины был решительным — категорическое «нет», пробить которое не смогла бы даже АБС. Демон должна быть на виду. Всегда. В любое время дня и ночи, под яркими лучами искусственного света.

— Я дам вам обещание, — сказала А’ким после очередного словесного боя, случившегося в нашу смену. — Пожалуйста. Я ведь не причинила вам вреда. Я попыталась выбраться только один раз, я ведь смирилась с вами.

— Внушение не считается? — буркнул себе под нос Чим, и я мысленно поддержала его.

Физических попыток бегства не было. Но бывали ночи, когда Сфера мигала, не переставая. Демон транслировала внушение, пытаясь пробить защиту — и теперь уже почти молча, в тишине, которая мне нравилась гораздо меньше. Раньше девочке приходилось кричать, чтобы добиться той активности, которой демон добивалась сейчас простым взглядом в нашу сторону.

Она становилась сильнее. Могущественнее. И умнее.

А Россия все тянула с подписанием межпланетного соглашения о сотрудничестве.

Я изредка читала новости, и каждая из них заставляла меня беспокоиться еще больше. Против ангелов велась активная пропаганда. Опыты над детьми, искусственное оплодотворение женщин, работающие на радиоактивных приисках мужчины, захоронение смертельно опасных отходов у нас под носом — использовали все, что можно и нельзя. Вампиры представали кровожадными монстрами. Ангелы — хладнокровными убийцами. Нас, тех, кто перешел на сторону высших рас, уже окрестили «перебежчиками» и даже «дампирами», термином из литературы, означающим человека, добровольно дающего вампиру кровь. Говорили, что нас сначала заманили обещаниями, а потом просто зомбировали, превратили в рабов с помощью «психологического внушения».

Кто-то хотел нас спасти, наставить на путь истинный. Но все чаще слышались голоса, говорящие о том, что «дампиров» надо уничтожить, как и их хозяев.

Я не думала, что моя страна окажется настолько агрессивной.

Я не думала, что моя мама однажды коротким СМС запретит мне ее навещать до тех пор, пока все не решится.

Я чувствовала, как сжимается вокруг нашего института удавка, как затягивается тугая петля на моей собственной шее. Демон не желала и слышать о сотрудничестве, пока мы не отпустим ее. Высшие расы не собирались отпускать ее, пока она не согласится сотрудничать.

— Чем вы намерены привязать ее? — спросила я как-то утром Терна.

— Обещанием, — сказал он. — Ее придется привязать к ангелу Обещанием, иначе она в любой момент может изменить нам.

От его слов меня пробрала дрожь.

Обещание — клятва, которую существо дает ангелу. Не просто ангелу — а тому, кто спас это существо от смерти. Я знала, что высшие расы готовы пойти до конца, и что в случае неудачи этот мир сотрут в порошок вместе с девочкой, но я не представляла себе, насколько далеко им придется зайти уже совсем скоро.

Убить девочку — почти убить, да — чтобы вернуть ее к жизни, связать ее клятвой, нарушив которую, она умрет уже навсегда? У демона нет вторичных воплощений, они рождаются поодиночке. Девочка либо согласится на условия спасителя, либо подпишет себе смертный приговор.

На одно крошечное мгновение мне стало ее жаль.

Но я запретила себе испытывать это чувство.

Незаметно, день за днем, прошел первый месяц со дня смерти Керра. Боль не утихла, даже наоборот, стала острее, пронзительнее. Я думала о том, сколько же ошибок мы совершили в эти последние дни дома, сколько сказали друг другу неверных слов, сколько раз оттолкнули друг друга, вместо того, чтобы обнять.

Присутствие Терна почему-то только добавляло масла в огонь. Его голос, такой знакомый, но такой чужой, стал действовать мне на нервы. Я стала его избегать.

А в конце августа случилось то, что впоследствии должно было привести нас всех к катастрофе.

Никто не обратил на это внимания. Только потом, уже в процессе расследования происшествия, выяснилось, что в какой-то момент в цепи питания АБС произошло замыкание, после которого автоматика перешла в режим ожидания — всего на пару секунд, но перешла. На дежурстве тогда были двойняшки, но даже умница Ракель не встревожилась, когда свет над головой на долю мгновения едва заметно потускнел. Никто не заметил короткого сбоя.

Никто не подумал о том, что может случиться страшное.

К началу сентября Россия все-таки подписала соглашение о сотрудничестве. Казалось бы, все наши проблемы остались позади, но на деле было далеко не так. Люди не верили ангелам, не собирались с раскрытыми объятьями встречать хлынувших через Ворота вампиров, были не готовы к потоку туристов из других миров. Даже новости о чудесном исцелении раковых больных по всему миру не заставили человечество сменить скептицизм на доброжелательность. От высших рас ждали подвоха, и я радовалась тому, что отправила своего брата и его семью в другой мир. Ситуация только накалялась, и когда в конце первой недели осени в репортаже центрального канала снова всплыл наш институт, мы были почти к этому готовы.

Демонопоклонники явно не сидели без дела, ожидая, пока мы приручим девочку. Они узнали имена и должности руководителей проекта, и в течение недели дважды пытались натравить на них журналистов.

Заголовки были один другого страннее.

«Подпольные эксперименты ангелов».

«Опыты над людьми или смертельное оружие: люди хотят знать правду».

«Так все-таки захватчики? Тайное становится явным».

Конечно, ни о каком демоне речи пока не шло. Но статьи и репортажи создавали настроение, которому рано или поздно должны были поддаться не только те, кто с самого начала считал ангелов и вампиров врагами. Даже те, кого, казалось бы, не волновало, что творится у них под боком, хоть раз, но зададутся вопросом. И если не получат ясного и четкого ответа, обязательно начнут расспрашивать и дальше.

И не только расспрашивать.

Мы с Чимом отработали очередную смену, и, переодевшись, поднялись на лифте на первый этаж. Терн задержался с Ириной, чему я была даже рада. Не будет снисходительной похвалы, не будет прохладного взгляда на прощание. Мы кивнули охраннику на посту и вышли наружу, заметив, что на противоположной от института стороне улицы уж как-то чересчур много народу. микроавтобус стоял у ворот, и когда мы подошли к нему, толпа двинулась к пешеходному переходу метрах в двадцати от нас. Вся. Разом.

Чим посмотрел на меня, я — на него. Люди были одеты в обычную одежду, плакатов в руках не несли, но наше чутье не могло ошибаться — что-то тут было не так.

Я оглянулась на здание института возле которого никого не было, и занервничала. Запрыгнув в микроавтобус, я уселась на сиденье и почти прилипла носом к стеклу, наблюдая