Еще ближе - Юлия Леру

— Давай-ка, трогай, — посоветовал Чим водителю. — Не нравится мне это.

Но как только мотор зарычал, все стало плохо. Я увидела, как толпа вскинулась, словно вставшее на дыбы животное, буквально почувствовала, как сгущается и пропитывается яростью пространство вокруг. Кто-то указал на нас, люди взревели и ринулись вперед.

— Трогай же! — почти взвизгнула я, вцепившись в спину переднего сиденья.

Но было поздно. Рассредоточившись словно по мановению волшебной палочки, толпа взяла нас в клещи. Водитель не мог сдать назад, не подавив людей. микроавтобус обступили сначала с двух, а потом и со всех сторон. Злые лица скалились, злые голоса выкрикивали проклятия и какие-то лозунги.

Я потянулась наверх, чтобы открыть окно, но тут же со вскриком упала на сиденье, когда, упершись в корпус, толпа стала раскачивать микроавтобус. Водитель матерился и сигналил, Чим тоже пытался дотянуться до окна, и ему это даже удалось, вот только оно было закрыто на защелку, и из-за резких рывков отпереть ее никак не получалось.

Я пыталась не слететь с сиденья на пол, а за окном вопили про заговор и оружие, требовали выдать тела детей и показать народу, что творится в его городе.

— Подстилка! — крикнул кто-то мне в лицо, и, если бы смогла, я бы провалилась от стыда под землю.

Лица людей были страшны. Искаженные злостью, они стали почти звериными. микроавтобус качался все сильнее, пока, наконец, после одного особенно сильного рывка не начал заваливаться на бок. Я закричала, пытаясь одновременно прикрыть руками голову и удержаться на месте. Чим, на чью сторону и начал валиться микроавтобус, крикнул мне, чтобы я держалась, и мы полетели вниз.

Воздух наполнился грохотом. Я упала прямо на стекло, разбив колени и порезав руки. Головой я задела спинку сиденья, и едва не отключилась от удара, пришедшегося по лицу. Чиму тоже досталось, я услышала, как он стонет рядом, но не смогла поднять головы — тошнило. Внутрь влетели крики и потоки прохладного воздуха. Запахло кровью — моей кровью, и я едва не потеряла самообладание от этого запаха, неожиданно терпкого и сильного — как будто я взяла в рот кусочек медной проволоки.

Водитель бормотал проклятия где-то впереди. Кто-то ударил чем-то тяжелым по стеклу над нами, и нас осыпали осколки. Я едва успела прикрыть лицо, едва успела отклониться, когда рядом со мной в салон приземлился высокий человек в штатском.

— Залезай, ребята! Никуда они теперь…

А это момент Чим ударил его внушением. Сильным точным импульсом, сразившим чужака наповал, заставившим его привалиться к крыше микроавтобуса, рыдая как младенец.

— Нина! Нина, все нормально? — крикнул Чим, пытаясь развернуться в пространстве между сиденьями, одновременно не наступая на крупные осколки.

— Да, — ответила я, поднимая голову и вытряхивая из волос осколки. — Да. Я готова, Чим, давай.

Он не переспросил, к чему я готова и чего «давать». Мы направили волну из микроавтобуса, не позволяя никому влезть внутрь, окружив себя словно колпаком, внушением, приказывающим каждому, кто приблизится, пережить смерть близкого человека.

Водитель, зажимая окровавленными руками голову, зарыдал в голос, но мы не могли рисковать. Или мы защищаемся, или нас просто выдернут наружу, чтобы расцарапать лица и выдавить глаза.

Мы аккуратно перебрались вперед, заметив по пути, что вокруг микроавтобуса людей стало ощутимо меньше. Разбив стекло, уже и так державшееся на честном слове, мы выбрались наружу, удерживая волну на последнем издыхании. Но этого уже не требовалось. Вокруг была полиция, были ученые, была институтская охрана. Мы выползли из микроавтобуса и уселись прямо на асфальте, не в силах подняться на ноги из-за шока. Водителю стеклом порезало щеку, Чим держал на весу руку, из которой торчал осколок. Мне в глаза капнула кровь, и я схватилась за лоб, чувствуя под рукой что-то теплое и мокрое.

Я услышала, как кто-то крикнул: «Вызовите «скорую»!», и увидела Терна, спешащего к микроавтобусу вместе с парой одетых в белые халаты ученых. Ирина неслась следом, спотыкаясь на своих высоких каблуках, на ходу раздавая указания срывающимся от волнения и быстрого бега голосом.

— Стилгмар! — Кажется, Терну было наплевать, что здесь меня называют не так. — Стил, как ты? Ты пострадала? Ты ранена?

Он опустился передо мной на колени, отнимая мои окровавленные руки от головы и осматривая мой лоб. Я посмотрела ему в лицо, но оно расплылось у меня перед глазами. Зачем он пришел? Он переживает? Ему не все равно?

— Я позабочусь о ней, — сказал он кому-то позади, подхватывая меня под спину, чтобы я не упала. Глаза Терна оказались совсем близко, и я увидела в них не просто страх — ледяную ярость, рвущуюся наружу. — Ты как? Тебе плохо? Ты белая как полотно. Вставай, Стил, давай.

Он помог мне подняться, поддерживая твердой рукой, но, когда попытался отпустить, я ухватилась за его плечо.

— Мне надо в больницу, — сказала я, и сама поразилась тому, как невнятно я это произнесла. — Мне нехорошо. Кажется, голову повредила.

Я почти повисла на нем, чувствуя, что еще немного — и вообще свалюсь мешком к его ногам. Голова кружилась, подступала тошнота. Сквозь бессвязный поток мыслей, наполнивший голову, я услышала голос Терна.

— Идем. Я отвезу тебя.

Но я покачала головой и попыталась его оттолкнуть, хотя только что цеплялась, как за соломинку.

— Не надо. — Я попыталась собраться с силами. — Приедут медики. Не надо, иди домой. Отдыхай, ты тоже работал всю ночь.

— Не глупи, больница рядом. Идем же. Идем.

Но я помнила его слова о том, что он ничего не чувствует. Мне не нужна была его забота. Его притворство. Его руки на талии.

— Терн, пусти меня, я не хочу, — сказала я, упираясь, когда он повел меня к своей машине. — Я не хочу ехать с тобой. Не хочу!

Кажется, я выкрикнула последние слова. На нас стали оборачиваться, но мне было все равно. Я вырвалась и, сделав пару шагов, почувствовала, что теряю равновесие. Он подхватил меня, теперь уже на руки, и понес к машине, не обращая внимания на мое бормотание.

— Тебе все равно, умру я или нет. Уезжай отсюда. Что ты за человек. Ты говорил, что любишь меня, Терн. А теперь тебе все равно. Не изображай заботу. Я хочу с Чимом поехать, пусти.

Усадив меня на заднее сиденье, Терн уселся рядом, закрыл дверь и сказал водителю, куда