Приглашение на танец - Мэнди Коллинз

Но Лукас его остановил:

— Мы все обсудим позже. Сейчас я должен доставить жену домой и вызвать врача. — Сесили сидела на удивление тихо, и Лукас опасался, что причина в ее ранении. — Монтейт, я тебя подвез бы, но приехал в фаэтоне.

— Я возьму кеб.

Кристиан кивнул другу, поклонился Сесили и быстро зашагал в ту сторону, откуда только что вернулся. Лукас осторожно, стараясь не потревожить ее рану, посадил жену в открытый экипаж и сел рядом. Путь до Уинтерсон-Хауса они проделали за рекордно короткое время. Всю дорогу до Мейфэра оба молчали, но как только Сесили поняла, что Лукас везет ее не в Херстон-Хаус, запротестовала:

— Я хочу поехать к отцу и Вайолет!

Лукас остановил лошадей перед входом в их лондонский дом.

— Мы обсудим этот вопрос не на улице, а в доме, как цивилизованные люди, — сказал он.

Сесили хотела было возразить, но, видя, что муж не в настроении спорить, промолчала. Лукас взял ее за талию и поставил на землю, потом на руках внес по ступеням парадного входа в дом. Его властное поведение было просто возмутительным, и Сесили с большим трудом сдержалась, чтобы не запротестовать. Но стоило ей увидеть выражение лица Лукаса, как она сразу поняла, что возмущаться бесполезно. Как только они оказались в доме, герцог рявкнул Уоткинсу, чтобы тот послал за врачом, потом с Сесили на руках стал подниматься по лестнице на второй этаж. Подняться нужно было на два пролета, и Сесили знала, что она не легкая, но Лукас, казалось, даже не заметил этого.

Наконец он открыл дверь ее гостиной и опустил Сесили на козетку, поставленную перед камином.

— Благодарю вас, ваша светлость.

Фраза прозвучала более чем холодно, но Сесили ничего не могла с собой поделать. Она сердилась на Лукаса сразу по нескольким причинам и не собиралась вести себя так, будто ничего не произошло, когда в действительности произошло: случилось нечто до крайности ее возмутившее.

— Пожалуйста, — напряженно ответил Лукас. — А теперь, может, соизволишь рассказать, что тебя толкнуло так глупо рисковать собственной жизнью? Если бы Кристиан не послал за мной…

Сесили перебила мужа:

— О! Давай обсудим, как Кристиану удалось послать за тобой. Объясни мне, пожалуйста, почему твой друг знал, что ты вернулся в столицу, а жена — нет?

Лукас резко ответил:

— Я не обязан объяснять тебе свои поступки! Но одной из причин были как раз твои сегодняшние действия.

Сесили сжала кулаки.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же не будешь отрицать, что непременно стала бы впутываться в мое расследование?

Сесили вспылила:

— Я не впутываюсь! Если я считаю, что могу быть чем-то полезна в поисках убийцы Уилла, почему бы мне не сообщить об этом тебе?

— Сесили, ты не просто сообщаешь. Ты начинаешь действовать самостоятельно. Когда у тебя появляется какая-то идея, ты переходишь от мыслей к действиям с прямо-таки молниеносной скоростью. Это прекрасно, когда ты занимаешься своими научными исследованиями, но в реальном мире это может кончиться тем, что тебя убьют.

— О, милорд, прошу прощения, — проговорила Сесили с преувеличенной вежливостью. — Я думала, что живу в реальном мире. У меня даже мысли не было, что мне предназначено оставаться в вымышленном мире, где обитают только ученые с их нелепыми представлениями.

— Не будь ребенком! — отрезал Лукас. — Я не хочу уязвить твою гордость, а пытаюсь уберечь тебя от опасностей.

— Ты это уже говорил. Что только пытаешься меня защитить. Чего ты мне не сказал, это почему ты так поступаешь. Мой отец всегда говорил, что защищает меня, потому что любит. Вот уж нелепая логика! — сказала она насмешливо. — Но как насчет тебя, Лукас? Если я такая дурочка и не от мира сего, что меня нужно защищать от последствий моих собственных поступков, то с какой стати тебя это вообще волнует? Тебе же лучше, если я допрыгаюсь до того, что меня убьют. Тогда ты будешь свободен и сможешь жениться на каком-нибудь робком создании, которое никогда не причинит тебе ни малейшего беспокойства.

— С такой стати, что я тебя люблю, черт возьми! — рявкнул Лукас.

Напрочь забыв о раненом плече жены, он сгреб ее в объятия, прижал к себе и поцеловал с таким пылом, что она почувствовала слабость в ногах. И не только от потери крови.

Послышалось робкое покашливание, и это разрушило чары.

— Ваша светлость, я не хотел вас беспокоить, — пролепетал с нервным смешком Джордж, молодой слуга. Он явно смутился, застав их в столь интимный момент. — Но п-при шел доктор Тиллби.

Лукас отступил от Сесили на шаг, они смотрели друг на друга и оба тяжело дышали. Наконец Лукас приказал Джорджу, не отрывая взгляда от Сесили:

— Проводи его сюда.

Сесили безропотно позволила мужу усадить ее обратно на козетку, но, усевшись, тут же отдернула руки, как будто обожглась.

Вошел врач и со спокойствием, достойным восхищения, поинтересовался:

— Ваша светлость, что, как вы полагаете, не в порядке?

Доктор пробыл у Сесили минут двадцать. Он велел ей принять немного обезболивающего, наложил повязку на рану и уложил в постель. Когда он ушел, Лукас сел возле кровати и накрыл тонкую кисть Сесили своей большой сильной рукой.

— У меня еще есть что сказать! — сказала она, борясь со сном. Опий уже начал действовать, и у нее слипались глаза, но Сесили старалась сосредоточить взгляд на лице мужа. — Не думай, что ты победил.

Лукас издал короткий резкий смешок.

— Не волнуйся, дорогая! — Он поднес ее руку к своим губам. — Я с нетерпением жду, когда ты снова начнешь кричать на меня, как торговка рыбой.

Сесили затрясла головой, словно пытаясь стряхнуть сон, который медленно наваливался на нее.

— Почему ты это сказал? — Ее голос смягчился. — Так нечестно. Совсем нечестно.

Он усмехнулся:

— Знаешь, как говорят? На войне и в любви все средства хороши.

Как Сесили ни боролась со сном, ее глаза сами собой закрывались.

— Я не могу… — пробормотала она. — Не могу позволить тебе…

Лукас наблюдал, как его непобедимую Амазонку одолевает сон, и она проигрывает битву. Он наклонился над ней и коснулся губами лба.

— Боюсь, герцогиня, что ты не можешь мне помешать, — нежно произнес он. — Я буду тебя любить, позволишь ты мне это или нет.

На следующее утро Сесили проснулась одна. Несмотря на то, что накануне в нее стреляли, чувствовала она себя на удивление посвежевшей. Она быстро оделась, вышла в коридор и увидела, что дверь в ее покои охраняют три дюжих слуги.

«Это Лукас постарался», — подумала Сесили. Она пошла по коридору и, к досаде своей, обнаружила, что слуги последовали за ней, — по-видимому, им приказано ходить за ней повсюду. Она повернулась и обратилась к старшему из них: