Грандиозная история музыки XX века - Артем Рондарев

Попытки объяснить, что такое джаз, делались с того самого момента, как эта музыка стала заметной за пределами круга черных музыкантов и их поклонников – и зачастую они были весьма комичны. В рекламном тексте звукозаписывающей компании Victor слушателю предписывалось «приметить два маленьких аккорда в конце каждого номера. Только так вы узнаете наверняка, что играет Джаз-Бэнд», а Chicago Tribune в 1915 году лаконично объявила, что «блюз это джаз, а джаз это блюз»[850]. Понятно, что это все сторонние, а оттого бессмысленные описания; однако людьми, вовлеченными в этот мир, джаз всегда воспринимался и пропагандировался как вид музыки, которую, прежде чем знать, надо понимать (похоже на хип-хопь, верно?), что тоже не добавляло ясности. Фэтс Уоллер, великий страйдовый пианист, на вопрос какой-то дамы «Что такое джаз?» ответил со свойственной ему экспрессией: «Мадам, если вы до сих пор этого не поняли, то НЕ ЛЕЗЬТЕ В ЭТО ДЕЛО!»[851]. Великий историк и джазовый любитель Эрик Хобсбаум посвятил в своей книге шесть страниц объяснению того, что такое джаз, только лишь затем, чтобы прийти к заключению, что джаз невозможно определить и четко отграничить его от поп-музыки – в первую очередь оттого, что джазовый мир лишен институций, способных сделать одни определения легитимными, а другие – неверными. Хобсбаум писал свою книгу в 1958 году, и мы еще увидим, как он ошибался в вопросах джазовых институций: но его бесплодная попытка, сознательно предпринятая им именно ради доказательства ее бесплодности, весьма характерна[852]. Сами музыканты довольно часто предпочитают слову «джаз», которое они полагают слишком широким и мало что объясняющим, понятия «креативная музыка», «музыка нового мира» или же «афро-американская импровизационная музыка» – не менее, впрочем, широкие и мало что объясняющие термины[853]. Юсеф Латиф, мультиинструменталист и одна из виднейших фигур авангарда, традиционно относимого к джазу, почти никогда не пользовался этим словом, называя свои пьесы «аутофизиопсихической музыкой»[854]. Словом, вопрос это сложный и отчасти схоластический, а потому оставим его: все равно даже далекие от джаза люди более-менее уверенно отличают его от прочей музыки. Мы, разумеется, поговорим еще подробнее о его элементах – но только лишь с тем, чтобы объяснить понятия, которые у незнакомых с предметом людей могут вызвать затруднения.

Если определение джаза дать крайне проблематично, то место его рождения ни у кого сомнений не вызывает: джаз появился в Новом Орлеане в начале прошлого века, и это совершенно не случайность, а самая что ни на есть историческая закономерность, поскольку джаз, музыку эклектичную, космополитичную и разнообразную, только и мог создать равно эклектичный, разнообразный и космополитический город. О ранних, еще африканских корнях этой музыки мы здесь, в силу слишком небольшого объема говорить почти не будем, ибо теме этой посвящена не одна книга, и сразу перейдем к американским культурным формам, социальным условиям и художественным влияниям, сформировавшим в итоге джаз.

Новый Орлеан был выстроен на земле, с начала семнадцатого века и до окончания в 1763 году Семилетней войны находившейся под французским правлением и оттого именовавшейся Новой Францией[855]. Собственно, сама административная территория (впоследствии штат) Луизиана, в то время занимавшая куда большую территорию, нежели сейчас, и названа была в честь короля Людовика (Луи) Четырнадцатого[856]; Новый Орлеан же, бывший ее столицей с 1722 года, был поименован в честь герцога Орлеанского, регента Людовика XV. Уже тогда этот портовый город носил дурную славу: монахиня-урсулинка Мари Ашар, в 1727 году добравшаяся сюда из Франции, чтобы проповедовать благую весть, через пару месяцев пребывания тут, шокированная изобилием самых разных народов, безжалостной формой ведения дел и полным равнодушием жителей к религии, сообщала, что «дьяволу здесь подчиняется обширная империя»; герои «Манон Леско» аббата Прево недаром бегут из Франции именно в Новый Орлеан (Манон ссылается туда за воровство и распутство), приобретший к тому времени (1730-е годы) совершенно неприличную репутацию[857]. До 60-х годов семнадцатого века он представлял собой довольно небольшое и весьма неухоженное поселение[858], однако в 1760–1761 году вокруг него была возведена крепость. Крепость эта – единственная из всех крупных французских крепостей, которая никогда не подвергалась осаде: в 1763-66 годах вместе с частью Луизианы она по мирному договору была передана испанцам[859]. Французское население старательно игнорировало распоряжения испанского правительства и даже умудрилось на девять месяцев выгнать губернатора, что сделало Новый Орлеан открытым городом[860]; тем не менее в нем теперь, помимо коренных народов, черных рабов, французов и англичан, стали селиться еще и испанцы – недаром спустя почти два века изобретатель джазовой фортепианной техники Джелли Ролл Мортон скажет, что в джазе всегда должен быть spanish tinge, «испанский оттенок» или «тон»[861]. Испанское правление в городе длилось недолго – уже в 1799 год французы вновь заняли поселение, а затем, три года спустя, продали его американцам; в 1805 году все части Нового Орлеана были официально объединены в один город, и с этого момента начинается его американская история.