Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи

головкой о дверь, случайно, и ничего, живой! Отделается шишкой!

Клер пришла в ярость. Она отвесила служанке пощечину со всей силой отчаяния, которое в тот момент испытывала, потом — еще и еще.

— Бестолочь! Недотепа! Кто тебе разрешал трогать Матье?

Она выхватила у нее младенца и осмотрела место ушиба. Этьенетта потирала свои алые от оплеух щеки.

— Мсье Данкур сказал! Вы-то в обморок упали.

Бертий, лежа в кровати, в тысячный раз проклинала свою неподвижность. Кресло на колесах стояло на привычном месте, на первом этаже. Сердитым голосом она в который раз крикнула:

— Что у вас там происходит? Что за крики?

Клер крепче прижала к себе маленького брата, помимо пеленок укутанного в теплое одеяльце. Если б только можно было вот так просто, щелкнув пальцами, сгинуть, исчезнуть из мира живых, как Жан! Но ей и это было недозволенно. Размеренным шагом Клер вошла в комнату кузины.

— Бертий, я овдовела, не успев стать женой. Мой Жан утонул. Океан отнял его у меня!

Бедная калека побелела как полотно, потом сказала тихо и ласково:

— Клер, милая, передай мне Матье! Я о нем позабочусь, на это сил у меня хватит. И он уже ко мне привык!

Малыш, которому вот-вот должно было исполниться пять месяцев, уютно устроился в гнездышке из надушенных подушек.

— Пойду пройдусь, — пробормотала Клер. — Я ненадолго. Попроси Тьенетту помочь, если тебе что-то понадобится.

* * *

Клер решила проводить Базиля до дома. Отвечать на расспросы отца, которому Гийом рассказал про ее обморок, она отказалась. Мирная картина, которую являла собой укрытая инеем долина, медленно и густо сыплющийся с неба снег — все это успокоило ее истерзанные нервы. Холод обжигал лицо, щипал за щеки.

— Скажи, почему это случилось с нами? — в третий раз вопрошала она Базиля. — Почему Жан? Почему именно его судно?

Горе бывшего школьного учителя было велико. Он успел привязаться к Жану, а Клер и вовсе любил нежно, как родную дочь.

— Если б я знал, моя Клеретт! Видно, так было суждено. Наш парень родился под несчастливой звездой: сначала потерял родителей, скитался по дорогам Франции, потом — каторга, смерть младшего брата! Невольно подумаешь, что некоторые из нас не были благословлены Небом. Как он радовался этой новой работе! Эх, жизнь — жестянка…

Девушка остановилась, чтобы поправить капюшон своей пелерины. Вдали, на скальной стене, — она скорее угадала это, чем увидела, — темнело пятно плюща, чьи листья, отягощенные снегом, наверняка уже поникли.

— Наша Пещера фей! — вздохнула она. — Прекрасное было лето! Базиль, я была с Жаном так счастлива! Нужно было как-то удержать его в долине, спрятать… Скажи, ты веришь во все это? Я никогда его больше не увижу…

Базиль придержал ее за талию из опасения, как бы она не лишилась чувств уже тут, на дороге.

— Вынужден верить, моя девочка. В статье сказано: «…затонул со всем экипажем и имуществом». А еще — что вскоре в тех широтах проходило другое судно, и они ничего не нашли — ни спасшихся, ни даже дощечки не осталось! Шторма там жестокие. Вода — ледяная, так что смерть наступает быстро.

Прижавшись друг к другу, они продолжили путь. Базиль сильно продрог.

— Ты слишком легко одет, — упрекнула его Клер. — И ешь меньше, чем следовало бы. Если я и тебя лишусь, скажи, что тогда со мной будет? Бертий с мужем воркуют дни напролет, отец за ужином перебирает спиртного. Когда уходит спать, у него язык заплетается. Работа мануфактуры от этого страдает. Этьенетта совсем распустилась. Если б не малыш Матье… Так ты говоришь, вода была ледяная и он не очень мучился? Я бы не хотела, чтобы ему было больно или страшно. Жан, милый…

Они подошли к дому. Базиль пропустил Клер вперед, а сам сразу пошел разводить огонь в очаге.

— Помнишь, когда у тебя бывали неприятности, я наливал тебе капельку фруктовой водки? Держи рюмку! Глядишь, сердцу и полегчает.

— Какому сердцу, Базиль? — воскликнула девушка. — У меня его больше нет. Оно на дне моря, далеко-далеко…

Клер больше не плакала. Ее гармоничное лицо застыло, превратилось в трагическую маску. Старому другу она показалась еще более прекрасной — совсем как те античные царицы, которые бестрепетно несли на своих плечах все невзгоды мира.

Глава 11. Волчья кровь

Пастушья мельница, 10 февраля 1898 года

С самого рассвета Клер разыскивала Соважона. Пса хватились вчера, с наступлением темноты. Среди ночи ей почудилось, что поблизости воют волки. Все еще стояли сильные холода. После обильных снегопадов долину сковал мороз. Камыши вдоль реки и корни обледенели и стали будто из хрусталя, а по краям крыш повисли длинные сосульки.

«Куда он запропастился?» — недоумевала девушка, выходя из конюшни.

В уголке, где пес обычно ночевал на подстилке из сена, было пусто. Клер обошла все строения в усадьбе, неустанно подзывая питомца. Козы, запертые в овчарне, отвечали дружным блеяньем — близился сезон окота. Клер потуже завязала под подбородком накинутый на голову вязаный шарф. Платье, которое она после смерти матери перекрасила в черный цвет, болталось на ней — так она похудела.

Газету, сообщавшую о крушении судна «Бесстрашный», Клер прятала под матрасом. Столкнувшись с ее упрямым молчанием, Колен Руа терялся в догадках. Может, он что-то и подозревал. В обеденные часы работники судачили между собой. Перемена, случившаяся в молодой хозяйке, — так они именовали Клер — их огорчала. Некогда веселая, жизнерадостная, с красивой женственной фигуркой, она теперь ходила мрачная и укутывала свое исхудавшее тело в шерстяные шали.

Гийом был уверен, что знает причину. Все дело в племяннике Дрюжона, этом молодом брюнете с синими глазами. Наверное, женился на другой или умер… Мсье Данкура это не волновало. У него были свои заботы, и он утешался по вечерам, ложась в кровать рядом с Бертий.

Хочешь не хочешь, а пора было возвращаться. Клер жутко замерзла. Волк — а в ее глазах Соважон взял больше от волков, чем от собак, — ее покинул.

«Вернулся к собратьям, устав сидеть целыми днями на привязи, а может, бегает за самками, — сказала она себе. — Волкам холод нипочем. Весной у них появится потомство».

Весной… Это слово всколыхнуло тоску, которая все никак не отступала. Ужасные видения, невыносимые страхи осаждали девушку каждую ночь. Она представляла, как Жан тонет, наглотавшись соленой морской воды, или же пришибленный упавшей мачтой. Иногда он ей снился: барахтался в беснующемся море, звал на помощь. Большие рыбы своими острыми зубами терзали его тело и изничтожали любимое лицо, столько