Производственная система России – полный вперед! - Сергей Александрович Обозов

каким-то образом работал по темпам производительности труда, на порядки превышающим темпы европейских и заокеанских производителей — как врагов, так и союзников.

https://bit.ly/3skN4Ig

«Бережливое ратничество в годы Великой Отечественной войны на примере заводов Горьковской области» (теперь — Нижегородская), А. Мещеряков

В послевоенное время СССР за короткий срок удалось преодолеть последствия разрухи и уже к 1960 году выйти на третье место в мире по производительности труда, уступая лишь США и Франции.

Однако затем темпы выработки стали снижаться. Если с 1951 по 1960 год темпы прироста производительности труда в советской промышленности в среднем составляли 7,3 % в год, то с 1961 по 1970 год снизились до 5,6 %. В результате Советский Союз с третьей позиции опустился сначала на пятое, а затем на шестое место. В период между 1989 и 1997 годом производительность труда в России сокращалась, а дальше — в период с 1999 по 2007 год — она увеличивалась в среднем на 6 % в год.

Международная консалтинговая компания McKinsey в 2009 году провела исследования по производительности труда в России в пяти ключевых секторах экономики: электроэнергетика, розничная торговля, сталелитейная промышленность, жилищное строительство и розничный банковский сектор. Выяснилось, что с 1998 по 2008 год производительность труда в России выросла в 2 раза, но по-прежнему отставала от международной и составляла 30 % от уровня производительности в США.

Для нас интересен был вывод о том, что коренной причиной этого является неэффективная организация труда в России.

Наше отставание связано с низким уровнем автоматизации, наличием дублирующих или неоправданно сложных функций и процессов, а также дефицитом навыков по устранению перечисленного. Эти факторы неэффективной организации труда составляют 50 % причин отставания России от США.

Основные резервы повышения производительности McKinsey увидела в изменении и оптимизации ключевых бизнес-процессов, их упрощении, частичной автоматизации. Аналитики отмечали, что необходимо внести изменения в организационную структуру, сократить управленческие уровни, расширить и проявить ответственность каждого сотрудника, а также ввести новые операционные стандарты, позволяющие системно выявлять и решать проблемы в местах, где идут отклонения в качестве или скорости прохождения основных процессов.

Отмечалось, что на российских предприятиях необходимо реализовывать программу повышения операционной эффективности. Избыточные (и зачастую устаревшие) правила и нормы, а также чрезвычайно бюрократизированные процедуры получения согласований снижают эффективность бизнес-процессов. И если заняться применением принципов бережливого производства, то без каких-либо серьезных затрат российские компании будут способны значительно поднять уровень своей производительности.

Приводился такой пример: в России процесс получения согласования на строительство двухэтажного склада неоправданно затянут, на это требуется 704 дня. На Украине — 429 дней, в Швеции — 116, в США — 40 дней.

О неэффективности говорило, например, и такое: снятие денег со счета проходит быстрее в 5 раз, его пополнение — в 2,2 раза быстрее, а платеж — в 3,8 раза быстрее в банке США, чем в банке РФ. И это притом, что в российском банке в 3 раза больше сотрудников, участвующих в процессе, и почти на треть больше количество бумажных документов.

Конечно, McKinsey упоминали и многие другие факторы, мешающие повышению производительности: недостаточная интенсивность конкуренции, структурные особенности российской экономики. Стимулировать рост конкуренции аналитики предлагали путем устранения административных барьеров, а это как раз тоже успешно решается бережливыми методами.

Помню, как тогда это исследование, представленное президенту Дмитрию Медведеву, наделало много шума. По прошествии уже 11 лет можно сказать, что оно, к сожалению, не оказало в 2009 году существенного влияния на изменение государственной политики в области повышения производительности труда.

При этом в госкорпорации «Росатом» уже с 2007 года шло становление своей производственной системы, и более десятка крупных компаний России шли параллельным курсом в этом же направлении.

В 2017 году Национальная статистическая служба Великобритании анализировала показатели производительности труда по ряду стран ЕС. Производительность труда была рассчитана в евро/часах — как соотношение валовой добавленной стоимости и количества отработанных часов всего в экономике или по отраслям. Россия в этом расчете отставала от стран ЕС в среднем в 2,9 раза. Наиболее существенный отрыв: сельское хозяйство — в 5,3 раза; сектор IT и связи — в 3,7 раза; сектор госуправления и соцуслуг — в 3,2 раза. Это примерно такое же отставание от Запада, какое было в СССР 80-х годов.

Вернемся в день сегодняшний. Указом президента Владимира Владимировича Путина от 7 мая 2012 года № 596 была поставлена задача увеличить производительность труда к 2018 году в 1,5 раза относительно 2011 года. Задачу выполнить не удалось, производительность труда вместо роста на 50 % увеличилась всего лишь на 5,5 %.

В связи с этим обстоятельством в 2017 году была инициирована приоритетная программа повышения производительности труда и поддержки занятости. Предполагалось, что производительность труда на предприятиях-участниках должна была повыситься не менее чем на 30 %.

Опыт Росатома последних 12 лет показал, что на отдельных образцах реально давать темпы роста производительности труда в 10, 15, 20 раз больше, чем заложено в общенациональном проекте. Но не галопом, а в результате кропотливой многолетней работы.

Раздел 2. Национальный проект «Производительность». Заход в страну

— Почему именно Росатому в 2017 году было суждено возглавить очередной «крестовый поход» за производительностью?

— Почему Росатом долгое время оставался первым и единственным партнером программы «Производительность» в России?

— Как можно побежать быстро, но не в том направлении?

27 октября 2017 года министр экономического развития Максим Станиславович Орешкин написал письмо главе Росатома Алексею Евгеньевичу Лихачеву с просьбой о привлечении экспертов ПСР к реализации приоритетной программы повышения производительности труда и поддержки занятости населения. А на следующий день сам приехал обсудить эту тему. Максим Станиславович был предельно откровенным, рассказал о том, что было несколько заходов на повышение производительности в стране, которые не увенчались успехом. И вот — очередная программа. В Минэкономразвития были очень обеспокоены тем, как сделать ее нестандартно, неформально и получить реальный результат.

В Минэкономразвития знали, что в Росатоме есть своя производственная система, благодаря развитию которой в последние пять-семь лет наши ПСР-предприятия увеличили свою производительность в 1,5–4,5 раза по отдельным продуктам. Увидев у нас такие результаты, в министерстве захотели привлечь нас к работе по очередной программе повышения производительности труда в России.

Наблюдательный совет Росатома еще в феврале 2017 года одобрил идею распространения лучших практик ПСР по всей стране. И всем было известно о том, что мы работаем по заказу