Из Америки с любовью - Андрей Уланов

– Ну почему, – воскликнула я, – ну какого черта у вас все не так?!

– Может, это у вас – не так? – предположил Щербаков хладнокровно. Похоже было, что мои нападки на него не действовали вовсе. Словно он считал ниже своего достоинства на них реагировать.

– И что нам прикажете делать, чтобы сравняться с Россией? – полюбопытствовала я.

– Сейчас – ничего, – ответил агент безжалостно и равнодушно. – Ошибка была допущена вами очень давно, в начале века, и не одна. Собственно, на мой взгляд, все ваше государственное устройство – одна большая ошибка. Но чтобы исправить нынешнее положение вещей, вам, на мой взгляд, надо как минимум изменить прошлое. А машины времени господина Уэллса пока никто не придумал. Вы можете только догонять крупнейшие державы, но, боюсь, выйти в первую тройку вам не удастся еще долго.

– Знаете что, – выдавила я из себя, когда последствия попытки вдохнуть кофе отступили, – давайте не будем больше о политике! А то мы просто разругаемся вдрызг!

– Как пожелаете, сударыня, – меланхолически ответил Щербаков, принимаясь разглядывать суетливых, как муравьи, фэбээровцев.

Я представила себе, как мы с ним молча сидим бок о бок минут хотя бы двадцать, и чуть не завыла.

– Расскажите лучше о своей работе, – попросила я по наитию. – Мы ведь в каком-то смысле коллеги...

– Да уж, «в каком-то смысле», – усмехнулся русский. – А если хотите характерную историю – что ж, извольте...

«Вчера орегонский губернатор Джером Т.Шедли официально подтвердил, что от имени своего штата обратился к федеральному правительству с просьбой увеличить финансирование лагерей для аляскинских беженцев.

Это заявление не может вызвать ничего, кроме недоумения, у всех, кто знаком с фактами хотя бы поверхностно. Общеизвестно, что поток беженцев, захлестнувший весной 74-го Тихоокеанское побережье, схлынул в течение нескольких месяцев. В Калифорнии и Вашингтоне от множества стихийно организовавшихся в те дни лагерей остались лишь печальные воспоминания. Лишившиеся домов и работы люди возвращались тем не менее к нормальной жизни. Однако в Орегоне жертвы бесславного конфликта продолжают ютиться в палаточных городках. Губернатор Шедли, очевидно, считает, что за беспомощность местной администрации должна, как всегда, расплачиваться своими налогами вся страна...»

Получив наконец полную свободу действий, я вздохнул и принялся озабоченно озираться по сторонам.

В плане моем имелось одно звено, являвшееся не просто слабым, а прямо-таки провально слабым. А именно – мое знание, точнее, незнание американского английского. С грехом пополам я понимал три четверти услышанного и мог внятно произнести простые фразы – сложные требовалось предварительно продумать.

Вот уж воистину – знал бы, где упасть! Стоило, спрашивается, так налегать в гимназии на французский и немецкий, если никакие Берлины с Гамбургами мне и вдали не светятся, а в Париже если не любая сволочь, то уж каждая вторая точно по-русски поймет – только б лишнюю пару франков сшибить. Хотя с французским ладно, все же культурному человеку положено. А ведь говорили умные люди – учи разговорный вражеский, пока возможность есть, учи! Ну и как теперь спросить «Где у вас архив?» так, чтобы меня, как шпиона, в ближайшем коридоре не шлепнули?

Взгляд мой, до этого бесцельно бродивший по стене, вдруг зацепился за огромную доску. Ну да, список отделов, в этом и этом мы уже отметились, а вот и сам кафетерий, 319-я рум, все верно... Стоп!

Я еще раз перечел табличку – справа налево и снова слева направо. И все равно «Comрuters», как подсказывала мне обнаглевшая память, переводилось на язык родных осин или, в моем случае, кедров именно как «Вычислительный зал».

Вполне логично. Америка Америкой, но уж столичная-то контора вполне могла обзавестись собственной машиной, а то и сетью. Благо удовольствие по нонешним-то временам не такое уж дорогое.

Вот только очередь туда, наверно... Я припомнил наши с Щербаковым стояния и томления в рижской охранке. А тут все-таки столица.

С другой стороны, может, оно и к лучшему? В толпе и затеряться легче. Сунуть заботливо составленные Кейт под руководством Сергея запросы, скорчить умильную рожу – и молиться, чтобы не пришлось раскрывать рта!

К моему удивлению, хвост очереди за поворотом не начинался и даже из двери отдела не выглядывал. Ободренный этим, я огляделся по сторонам и осторожно сунулся в дверь.

За дверью оказался небольшой, как это называют аборигены, холл. Он был пуст, если не считать двух рядов выстроившихся вдоль стен креслиц и туземца, восседавшего в одном из них. Туземец полностью углубился в изучение газеты – судя по скачущей через весь разворот лошади, спортивной, – так что над бумагой торчала только белая шляпа. Ковбойская – это знал даже я.

Человек с Дикого Запада – это хорошо. Может, он не так разбирается в акцентах и я сумею сойти – кто там у них еще более дикий? – ну, скажем, за гавайца.

– Можно?

Газета опустилась, открывая находившееся за ней лицо. Точнее – очаровательное девичье личико с васильковыми глазами и вьющимися кудряшками соломенного цвета.

– Вы что-то хотели, мистер?

Всей моей хваленой егерской выучки хватило только на то, чтобы не свалиться, держась за дверь.

Вот тебе ковбой с Дикого Запада, Андзюсь! Вот тебе, бабушка, Юрьев день по голове!

И, что самое обидное, второй раз уже на одном и том же ловлюсь. Сначала Кейт, потом эта...

– Вы что-то хотели, мистер? – снова осведомилась девушка, так и не дождавшись от меня вразумительной реакции на первый вопрос.

– Кто, я? Ох, йес, сорри! – Я дрожащими руками извлек из папки листы с запросами.

– Так, – девушка начала бегло просматривать листы. – А еще какие-нибудь бумаги у вас есть?

Я старательно закивал и выудил из кармана пачку автографов, мигом начавших казаться мне жалкими, неубедительными и ни на что не годными бумажками. Девушке, впрочем, тоже.

– Таких клинексов я, мистер, на любом приеме за полчаса насобираю. Кто вас сюда направил?

– Ну... – замялся я. – Вообще-то я сам... пришел.

Девушка оторвалась от изучения запросов и с интересом уставилась на меня.

– Вы что, мистер, иностранец? У вас словно язык в гипсе. Германец? Швед?

– Хуже, – со вздохом сознался я и украдкой покосился в сторону двери. – Русский.

Брови девчушки взлетели чуть ли ни под самую челку.

– В самом деле? А вы, мистер, часом, за ногу не тянете?

Я не понял последнего оборота, но предположил, что это был аналог родного «заливаешь», и обиделся.