Сломленный рыцарь - Л. Дж. Шэн

Я открыл холодильник в поисках светлого пива «Bud». Меня все еще трясло от того комментария Вона, не пора бы Луне катиться отсюда. Куда-нибудь подальше. Раз он думает, что я смогу ее забыть, он определенно никогда не был влюблен.

И еще кое-что. Причина, по которой я напился до полусмерти сегодня вечером. Я обыскал все шкафчики на кухне в поисках водки и сделал большой глоток, прежде чем продолжить пить пиво.

Мой разум начал вытворять странные вещи сразу после того, как родители мамы, бабушка Шарлин и дедушка Пол, погибли в автокатастрофе и мать стала сиротой. Это было пять лет назад. Мне было все равно, что я их потерял; меня убивала боль мамы.

Именно тогда я впервые начал выпивать втайне от всех, и черт знает – я никогда не прекращал.

– Он просто удивительно огромный, – заявила Арабелла позади меня, прислонившись к барной стойке. Она выглядела так, будто ее неистово трахали.

Очевидно, что она не заметила меня, а если и заметила, то понимала, что я не буду оспаривать ее историю.

– Слишком огромный. Сперва я даже подумала: как же я вмещу в себя Найта Коула? Готова ли я? Но он буквально пожирал меня до этого с полчаса. Когда его язык с пирсингом касался моего клитора, о, я даже начала бегло говорить на шведском.

Вздохи, смешки и интимные вопросы взорвали комнату. Я закрыл холодильник, развернулся с пивом в руке и врезался во что-то маленькое.

Маленькое и загорелое.

С глазами цвета расплавленного серебра и созвездием веснушек на носу и щеках – с картой, которую я знал наизусть.

Луна Рексрот.

Я практически услышал, как раскололась маска на моем лице, когда я склонил голову набок, подтолкнул холодную бутылку к ее носу, наблюдая за тем, как капля пива стекает и падает на ее сочные, пухлые губы. Я убрал локон, который упал ей на глаза.

Луна Рексрот – красавица. Определенно. Но есть много красивых девушек. Разница в том, что Луна относилась к своей красоте как к чему-то, взятому в долг. Аккуратно, не создавала шума из этого. Она никогда и ни за кем не стояла в очередях, нигде. Она выделялась своей гордостью.

На Луне была белая рубашка с закатанными рукавами, джинсы-бойфренды и пара грязных кроссовок Vans. На нежном лице нет и намека на макияж. К сожалению, это лишь подчеркивало то, насколько она красивее других, ненастоящих девочек. Взглянув на нее, я тут же понял, что она в курсе того разговора позади меня, в кухне. Она всегда одаривала меня этим разочарованным взглядом. Типа: ты можешь быть лучше, чем кажешься.

Но я так не думаю. Потому что лучшее – она – недоступно мне. Она дала мне это четко понять.

Три раза.

Три поцелуя.

Все заканчивались ужасно.

Поцелуй номер один был немного натянутым, даже я это признаю.

Мне было двенадцать, а ей тринадцать. Мы были в аквапарке, около большой голубой горки. Мы смеялись, брызгали друг на друга водой, и я просто сделал это, да, вот таким я был спонтанным придурком. До тех пор идея того, что есть я и Луна, была просто фактом. Розы – красные. Солнце встает на востоке. Морской конек может вращать глазами в разных направлениях (Луна мне рассказала об этом), а Луна будет моей подругой, девушкой, женой.

Увы, она отвернулась и просто вздохнула.

Из-за того, что она не может – не хочет – разговаривать, общается с помощью языка тела. Затем, увидев сожаление на моем лице, она растаяла и обняла меня. Мы соприкоснулись кожей. Это бы первый раз, когда я понял, почему поцеловал ее.

Стояк. У меня был стояк. И это было… не круто.

Поцелуй номер два случился, когда мне было четырнадцать, и стоит признать, что моему члену понравилась Луна так же, как и остальному мне.

После чего я научился прятать его при ней, особенно после того, как мы начали спать вместе почти каждую ночь.

Я только пошел в первый класс старшей школы, а Луна была во втором. Я заработал неплохую популярность в Школе Всех Святых благодаря фамилии и способности пинать мяч, в чем остальные игроки команды были не очень хороши.

Все девчонки сходили по мне с ума, я надеялся, что Луна замечает все записки, которые вылетали из шкафчика каждый раз, когда я открывал его. Мы были лучшими друзьями. Ничего не поменялось. Ну кроме меня. Я начал наращивать мышечную массу, и в несколько рывков я вытянулся буквально за ночь.

Это было ночью, когда я, как обычно, пробирался к ней в комнату через окно, я делал так каждый раз, когда наши семьи ложились спать. Когда она открыла окно, чтобы впустить меня, я прижался губами к ней и прошептал:

– Держи второй.

Это была самая большая ошибка, которую я когда-либо делал. Она закрыла окно, прищемив мои пальцы. Меня выкинуло прежде, чем я смог зацепиться за раму. Каким-то чудом мне удалось удержаться на трубе, а через секунду Луна поняла, что натворила. Она сразу же затянула меня обратно и спасла от смерти.

В ту ночь, пока я делал вид, что сплю в ее кровати, она написала мне настоящее письмо с извинениями, в котором объяснила, что любит меня, но видит нас только друзьями.

В тот раз я принял это. Очевидно, что ненадолго. Я знал, что все проблемы в Луне, а не в Найте. Я замечал, как она смотрела на меня, когда вокруг были другие девушки, когда передавали мне записки, а телефон светился от непрочитанных сообщений.

В ней был голод. Отчаяние – горячая, зеленая жидкость, которая протекает в душу, когда ты наблюдаешь за кем-то твоим, обожаемым другими.

Я продолжал лазать к ней в окно каждую ночь. Я принял все. Ей нужно время. Время? У меня его достаточно.

Я решил показать ей, что я не просто одержимый сталкер. Я способен двигаться вперед. Чтобы доказать это, я перестал игнорировать других девушек. Я начал встречаться, переписываться, флиртовать.

Я оставался близким для нее человеком, поддерживал отношения с девочкой по соседству. Но у меня появилась вереница подружек, которые приходили и уходили – целая очередь из красавиц с глянцевыми губами, которые одевались в правильные бренды, говорили нужные вещи. Я выставлял их напоказ в школе, приводил на семейные вечера с барбекю, я надеялся, что Луна обратит на меня внимание, когда я не буду пытаться засосаться с ней каждый раз, когда она смотрит в мою сторону.

Смешно, но это привело к поцелую номер три.

Поцелуй номер три случился, когда ей было семнадцать, а мне шестнадцать. Я назвал его поцелуем смерти, потому что урон, нанесенный им нашим отношениям, был огромным. Даже сейчас, спустя полтора года, я все еще ощущаю его эхо. Например, до поцелуя номер три Луна сообщала мне, что собирается на вечеринку к Вону. А вот Луна после поцелуя практически не говорила мне о том, что она собирается делать и куда идти. Мы все еще тусовались вместе, но это стало плохой привычкой.