Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой - Ольга Васильевна Болгова

от собственного слуги и сотоварища по странствиям Бертуччо Оливы, который прозвал его Репейником, что на его родном языке звучало как Кардоне. – Да, вы правы, мадам, устал… Но конца пути пока не вижу, – машинально добавил он, вновь на миг погрузившись в свои думы. – Но вы устали более меня, – добавил он, взглянув на свою спутницу.

«Она путешествует без мужа оттого, что они живут врозь? И он позволяет ей делать, что ей захочется?» – Гадать о ее муже было трудно, да и какое Ральфу было дело до джентльмена, которого он никогда не видел и не увидит.

– Вы бывали уже в Лондоне? Что делает в Лондоне ваш отец? Служит ли при дворе или занят другими делами? – спросил он.

– Служит? – переспросила леди Вуд. – Нет, не служит. Он оказался в городе… У него там дела, но не торговые, нет. Просто дела. Я никогда не была в Лондоне, но мне нужно как можно скорее туда попасть. А вы… вы тоже спешите, сэр?

Она вдруг смутилась, словно он задал неуместный вопрос. Возможно, от усталости и голода? Решив, что странное смятение спутницы связано с этими бренными потребностями, он подумал и о своих. Долгая дорога давала себя знать, в животе уже ничего не осталось от жареного ягненка, съеденного вечером.

«Что она спросила? Спешу ли я? Очень спешу…» – Ральф поморщился и стиснул кулак, вспомнив, как его встретили в собственном поместье.

– Да, я спешу, леди Вуд, у меня дела в Лондоне, очень важные дела.

– Важные дела? – переспросила Мод, медленно растягивая слова. Она с трудом удерживалась в седле, на мгновения проваливаясь в зыбкую полудрему. В сизом предрассветном тумане облик ее спутника дрогнул и расплылся – или то слипались ее глаза? Мод зашатало и потянуло вниз…

– Да, но это совсем неинтересно для вас… Вы отдохнете в Кембридже, поспите, а я пошлю Бертуччо за врачом, – сказал Ральф и тотчас пожалел, что напомнил ей о раненом слуге, но он давно разучился вести изящные беседы с дамами.

– Не огорчайтесь, на все воля бо… – начал было он, но закончил ругательством, совсем неуместным рядом с божьим именем, потому что леди Вуд, вдруг покачнувшись, начала падать и оказалась бы на земле, под копытами собственной арабки, если бы Ральф не повернул рыжего и не удержал ее в седле. Он подхватил ее за талию – с засыпающей либо впадающей в беспамятство дамой было не до церемоний. Рыжий, столкнувшись с кобылой леди Вуд, издал негромкое довольное ржание.

– Леди Вуд, не стоит засыпать в седле, вы можете упасть, – проворчал Ральф.

Она что-то пробормотала и, привалившись головой к его плечу, замерла.

«Что это с ней? Лишилась чувств? Этого только не хватало!» – лихорадочно думал он, одной рукой сжимая повод фыркающего рыжего, а другой держа леди Вуд. Она вдруг вздохнула и пошевелилась, словно устраиваясь поудобней, и Ральф понял, что она просто-напросто заснула.

Он растерялся: такого с ним никогда не бывало. Девушка прижалась к нему, словно доверчивое дитя к груди отца. Ральф перехватил повод гнедой арабки и негромко свистнул, подзывая Бертуччо. Тот не заставил себя долго ждать и вскоре оказался рядом, с изумлением взирая на хозяина, исполняющего странный трюк с дамой и лошадьми.

Позади загремели колеса приближающейся повозки.

– Только попробуй что-нибудь сказать, Берт! Шкуру спущу! – шепотом рыкнул Ральф. – Леди заснула и чуть не свалилась с лошади!

Слуга, изобразив на своей подвижной физиономии смиренную мину, но не забыв многозначительно закатить глаза, подхватил повод кобылы, а Ральф, крякнув от боли – коварная спина вновь напомнила о себе, – перетащил девушку к себе на седло. Она что-то вяло пробормотала, так и не открыв глаза, повозилась и затихла у него на груди, словно на удобном ложе.

Бертуччо, выразительно хмыкнув, поехал вперед, уводя освободившуюся от всадницы кобылу, а сэр Ральф Перси тронул рыжего, охваченный букетом весьма противоречивых ощущений: от просто мужских, усугубленных долгим воздержанием, до давно, а может, и никогда не испытанных, тех, которые поэт или философ назвал бы нежностью, смущением, трепетом, но сэр Ральф, не будучи ни тем ни другим, не пытался дать им определение. Он почему-то вспомнил, как много лет назад держал на коленях свою семилетнюю жену, и она доверчиво гладила его дублет маленькими детскими пальчиками. Откуда пришло это воспоминание? Ведал ли он, что сегодняшняя ночь бросит ему женщину вот так, прямо в руки?

Леди Вуд снова пошевелилась, рыжий шел медленно, явно сердясь на двойной груз.

Глава II

Кембриджский пудинг

Все медленно перемешать и приготовить тесто, которое еще полчаса должно постоять. Затем растопить жир на сковороде, влить в нее тесто и запечь в печи.

За последствия повар ответственности не несет…

Из рецепта йоркширского пудинга

Она не сразу поняла, что именно ее разбудило. Мод потерлась щекой о подушку, которая оказалась не слишком мягкой и немного колючей, да и сама она почему-то не лежала, а сидела. Она открыла глаза и увидела, что ее голова покоится на коричневом шерстяном джеркине, что сидит она боком на рыжей лошади, почти на коленях своего ночного спасителя, и он, придерживая ее за талию, что-то сердито ей говорит.

Мод смутно припомнила, как по дороге, во время их разговора, ее стало неудержимо клонить в сон. Значит, Кардоне пересадил на своего коня и вез ее спящую? Она встрепенулась и отпрянула от джеркина, на котором так уютно пристроилась.

– Мы в Кембридже? – пробормотала девушка, осматриваясь.

Они находились посреди мощеного двора. По одной его стороне стояли сараи и большая конюшня, а по двум другим возвышалось добротное двухэтажное строение с высокой черепичной крышей, сложенное из твердого, грубо тесанного камня, украшенное живописными эркерами, окнами со средниками и вывеской над крыльцом.

«Ржавая подкова», – прочитала Мод и заерзала на месте, пытаясь вывернуться из рук Кардоне и сползти на землю. «Заснула, будто маленькая девочка, на груди постороннего мужчины…»

Кардоне удержал ее, основательно встряхнув, и вернул на место – на свои колени.

– Сидите, леди Вуд, а то свалитесь спросонок, повредите себе что-нибудь, и в вашей команде не останется никого, кто бы смог свободно передвигаться, – раздраженно рыкнул он, спрыгнул на землю, снял девушку с лошади и приказал: – Займитесь своими людьми, миледи!

После чего обратился к спешившему им навстречу хозяину постоялого двора, потребовав у того комнаты и еду для леди и джентльмена.

Мод пошла к миссис Пикок и Мэри, которые к тому времени уже выбрались из повозки и во все глаза уставились на нее и Кардоне. Поприветствовав их, она заглянула в повозку.

– Мистер Ньютон жив, но по-прежнему без сознания. У него начался