Пиранья. Бродячее сокровище - Александр Бушков

– Путешествовать изволите?

Ему наверняка было скучно торчать тут в полном одиночестве.К тому же интерес мог быть и профессиональным – мы, знаете ли, не вчерародились, и прекрасно знаем, что повсюду на свете гостиничный персоналоказывает специфические услуги соответствующим органам. Что ж, австралиец снепроизносимой фамилией вовсе не был угрюмым, нелюдимым, наоборот,рубаха-парень, болтун и весельчак, готовый чесать язык с любымвстречным-поперечным и скрывать ему абсолютно нечего...

Старательно поддерживая свой сценический образ, Мазурпоудобнее облокотился на стойку и с ухмылкой сказал:

– Вы, должно быть, имеете в виду, не турист ли я? Да что вы,сеньор, ничего подобного. Вот уж не думал, что парень вроде меня похож натуриста – с одним-то жалким рюкзачком и полупустым карманом? Я моряк, знаетели. Из Австралии. Слыхали?

– Ну, как же. Когда-то учил в школе. У вас там кенгуру ибумеранги... Значит, сеньор – моряк? Это, должно быть, так романтично? Я вдетстве хотел сбежать из дома и устроиться юнгой на корабль... Не получилось.Романтично, должно быть...

Издевался или говорил серьезно? Хрен поймешь... Мазуртерпеливо продолжал:

– Помилуйте, сеньор, какая там романтика? Лет сто назад –быть может, хотя крепко сомневаюсь... Работы много, а денег мало. Вот я и решилсменить профессию. В порту мне встретился один сеньор, и у него была совершенноточная карта богатого клада, закопанного в те времена, когда ваши прадеды здесьвоевали за независимость...

Старик произнес мягко, чуть свысока:

– Молодой человек, таких карт обычно в тысячу раз больше,чем кладов...

– Вот и я очень быстро пришел к тем же выводам, –сказал Мазур, – и вовремя, сдается мне, пошел на попятный, так что неуспел потерять ни денег, ни жизни. Махнул на все рукой и потихонечку убрался изэтого самого кладоискательского лагеря. Предлагал то же самое сделать другим,но они не послушались. Ну, это их проблемы. Нет там никакого клада. А вот вчащобе бродят не только ягуары, а и герильеро. Прихватит полиция, оправдывайсяпотом... Короче, я решил возвращаться в порт. Документы в порядке, подыщухорошее судно – и снова в море. Это надежнее, чем гоняться занесуществующими кладами... У вас в горе не найдется работы для парня вродеменя? Я бы с удовольствием подработал где-нибудь пару месяцев.

– Даже не представляю, где у нас может найти себе применениеморяк... А что вы еще умеете, сеньор?

Мазур старательно задумался:

– Ну... Машины вожу неплохо. Знаю моторы. Силенкой бог необидел, смею думать. – О своем умении неплохо стрелять он упоминатьне стал – такоевряд ли сойдет за достоинство, скорее насторожит...

Старик непритворно озаботился:

– Не знаю даже, что вам и сказать с ходу, сеньор... Жизнь унас простая и незатейливая, рабочих хватает, местным уроженцам негде рукиприложить. Такое уж местечко. Вот в двадцатые годы, когда был каучуковый бум...Вы не слышали про каучуковый бум? О-о... Через наш городок проходила дорога насевер, в Урупарибу, а уж там-то был настоящий размах... Дворцы из привозногомрамора, оперный театр, скопированный с какого-то знаменитого европейского, итам пели европейские звезды... А потом бум прошел. Насэто задело гораздоменьше, а вот Урупарибу превратился в город-призрак – со всеми его мраморнымидворцами, фонтанами и прочей роскошью. Люди разъехались, город совершеннообезлюдел, разрушается помаленьку, все заросло кустарником и опутано лианами...Вы знаете, я порасспрашиваю. Вдруг да понадобится кому-то толковый водитель илимеханик. Нашилюди, признаться, с моторами возиться не любят, а иногда без этогоне обойдешься...

– Буду вам чрезвычайно обязан, – сказал Мазур.

Пока что все вроде бы в порядке. Недалекий малый,словоохотливый и безобидный, который никуда не спешит, наоборот, выражаетжелание осесть в городке... Не вызывает подозрений, а? Будем надеяться, чтотак...

Старик снял с доски и протянул ему ключ, прицепленный когромной деревянной груше с облупившейся синей краской:

– Вот, извольте, сеньор. Второй апартамент. Во-он та дверь.Рукомойник там есть, кровать, разумеется, тоже, а все, гм-м, прочие усовершенствования– в конце коридора. Желаю удачи на новом месте...

– Благодарю, – сказал Мазур.

Отпер указанную дверь, вошел и щелкнул выключателем. Комнатабыла обширной, металлическая кровать, столик и пара стульев – умилительностаромодными. Постельное белье, к его некоторому изумлению, оказалось чистым.

Сунув под подушку кольт с патроном в стволе – вполнеуместная предосторожность и для диверсанта, и для лесного бродяги – Мазурплюхнулся в тяжеленное кресло, снял куртку, старательно ее ощупал. Что ж, еслине знать, что там зашито, можно принять за непромокаемую подкладку...

Расшнуровав тяжеленные армейские ботинки – приходитсялишь посочувствовать здешним армеутам, советские сапоги хоть и неказистые, даполегче – блаженно вытянул ноги и выкурил сигарету, неспешно затягиваясь. Потомпогасил свет, подошел к высоченному окну, отвел москитную сетку и чутьприоткрыл правую створку.

Осторожно выглянул, укрываясь за сеткой. С наступлениемтемноты площадь ожила – там и сям под фонарями прогуливались парочки и целыекомпании, явственно доносился женский смех, разговоры на непонятном языке.Справа, где размещался здешний ресторанчик – длинный, открытый с четырехсторон навес над двойным рядом столов и лавок – доносились переборы гитары извуки какого-то иного музыкального инструмента, незнакомого, послышалась песня,слабый звук вылетевшей пробки, перезвон стаканов.

«Здешний Бродвей, – понятливо отметил Мазур. –Ночная жизнь в полном разгаре. Вообще, чинно гуляют, культурно. Пьют, конечно,но нажравшихсяне видно и не слышно. У нас в похожем провинциальном городишке,что греха таить, кто-нибудь давно бы уже штакетину выламывал с цельювразумления оппонента, и матюги звучали бы, и права б качали... А тут всекультурненько, полное впечатление, им и дела нет, что страна пребывает подпятой реакционной американской военщины, осуществляющей империалистическоепроникновение в Латинскую Америку. Им бы партком действующий и лекторов изобщества «Знание», а то беззаботные, спасу нет...»

Он сердито фыркнул, почувствовал легкую зависть оттого, чтобыл чужим на этом беззаботном празднике жизни с его мягкими гитарнымипереборами, девичьим смехом и оплетенными бутылями вина. Присмотрелся к нужномузданиюна противоположном конце площади, почти напротив отеля.

Небольшой двухэтажный домик старинной постройки – неизменныйбурый кирпич, высокие окна. Во двор ведут глухие ворота с полукруглым верхом,над ними – кирпичная арка. На втором этаже горят все три окна по фасаду, напервом, отсюда видно – магазинчик с темной витриной, заставленной чем-тонеразличимым. Интересно все же, ктохозяин – местный вербанутый элемент илинадежно обосновавшийся под чужой личиной Вася Иванов из какого-нибудь Талдома?Вот положеньице, ха – профессор Плейшнер на Цветочной улице... А что, похоже.Только никак нельзя проявить себя растяпой, подобным Плейшнеру, с которым, какизвестно, воздух свободы сыграл злую шутку...