Предисловие к книге "Матрица жизни на земле" - Эрнст Мулдашев

— Что?

— Ну я… тоже начала смотреть на него.

— Тоже пристально?

— Вначале робко смотрела, а потом смелее начала…

— Смотреть?

— Да. А потом… потом…

— Что?!

— А потом я вообще потеряла стыд и начала на него, профессора Хакима, смотреть во все глаза, беспрерывно. Смотрела и смотрела, прямо глаз с него не сводила!

— А он… тоже смотрел?

— Тоже. Да так смотрел, так смотрел!!!

— И… что же дальше? — перебил я.

— А дальше? — Шахзада смутилась. — А Вы точно никому не скажете?

— Точно, сто процентов!

— Точно?

— Точно.

— Абсолютно точно?

— Абсолютно.

— Дальше… — глаза Шахзады затуманились, — дальше… я решилась на такое… такое…

— На что решилась, Шахзада? — уже почти умолял я.

— А… Вы точно никому не скажете?

— Ну… — тут уже затуманились мои глаза, — никому и ни за что не скажу! Не-ска-жу!

— Я решилась на… — Шахзада сделал паузу, — на… А точно никому не скажете?

— Точно! — уже прорычал я.

— Я решилась, — лицо Шахзады заполыхало, — я решилась… написать ему записку.

— А я-то думал…

— Вы думали, что я не смогу сделать этого?

— Чего?

— Написать записку.

— И только?

— Но я написала такую записку… такую…

— Какую?

— А… точно никому?..

— Точно! — перебил я.

Глаза Шахзады вспыхнули ярким светом и… она, смутившись, тихо проговорила:

— Я написала записку о любви к нему — профессору Хакиму

— ?..

— Я, я… — продолжала она, — я положила эту записку в карман его хирургического костюма, в который он переодевается в… туалете.

— Где?

— В туалете…

— М-да… Хирургия…

— Так вот, — не умолкала Шахзада, — я положила записку в карман его хирургического костюма и… и…

— Что — и?

— И показала на карман глазами! — лицо Шахзады горело.

— А потом?

— А потом… профессор Хаким зашел в туалет…

— Для чего?

— Ну как — для чего? — Шахзада возмутилась, — для того, чтобы прочитать эту записку! А в ней было написано… ой… о любви к нему. Я долго ждала… около туалета и, наконец, он вышел…

— И?..

— Он, — голос Шахзады задрожал, — он… так посмотрел на меня, так посмотрел! А потом… потом…

— Что — потом?

— Потом он показал мне глазами на карман моего хирургического костюма, висевшего около туалета, и, скрытно положив в карман бумагу с ручкой, опять зашел в туалет. Там он… там он…

— Что делал?

— Он писал мне любовную записку.

— М-да…

А потом он, профессор Хаким, вышел… оттуда и… и… скрытно положил записку в карман моего хирургического костюма, многозначительно указав на него глазами. А я… я взяла свой хирургический костюм, зашла в туалет и… и… и…

— Что?

— И читала там записку!

Эмоции переполнили Шахзаду Она опустила голову. Я тепло смотрел на нее.

— И… так у нас продолжается много лет, — тихо промолвила она. — Я еще двух детей родила за это время.

— От кого?

— От мужа, — Шахзада ошалело взглянула на меня. — От кого же еще?.:

— Ас профессором Хакимом… у вас секса не было? — смутился я. Шахзада кинула на меня возмущенный взгляд и медленно, почти по слогам, проговорила:

— У нас па-кис-тан-ска-я любовь.

Мне от этих слов было, конечно же, немножко смешно и я даже чуть не хихикнул. Но удержался, — что-то ласковое и теплое коснулось моей души. Я прислушался к этому «ласковому и теплому», и оно показалось мне по-детски беззащитным.

— Неужели любовь беззащитна?! Неужели над любовью можно посмеяться?! — промелькнула мысль.

Но я тут же ее откинул. Я как-то сразу осознал Силу Любви, которая способна не только крушить все препятствия на своем пути, не только давать возможность ощутить человеку истинное счастье в виде щемящего чувства в душе, но и понять, что через любовь к женщине (или мужчине) когда-нибудь появится, обязательно появится непонятное, грандиозное и щемящее чувство в душе, сладость которого будет столь велика, столь велика, что будет казаться, что Эт о непонятное чувство исходит из каждой твоей клеточки и даже из каждой твоей молекулы. Вы начнете прислушиваться к этому непонятному грандиозному чувству, Вы будете стараться связать его с образом любимого человека, но оно, это непонятное и грандиозное чувство, будет как набат звучать в Вашей душе, стирая на своем пути все остальные чувства и уводя Вас куда-то ввысь, в такую высь, выше которой не бывает. Вы будете еще какое-то время мучиться, желая осознать это непонятное в своей грандиозности чувство, но Вам это не удастся. Ваше сознание будет беспомощно молчать. Омерзительно беспомощно молчать. Вы даже начнете злиться. Но вдруг, вдруг чувства, именно чувства подскажут Вам выход из этого ужасно трудного положения, тяжесть которого будет пробирать Вас до самой последней клеточки, и именно чувства подскажут, что Вам надо сделать еще один шаг, еще один шаг в сторону… Любви, чтобы она, эта непонятная Любовь, вдруг вышла на новый качественный уровень, тот уровень, от которого неожиданно станет легко, очень легко, столь легко, столь здорово и хорошо, что Вы почти засветитесь, почти засияете, потому что поймете, что… Вы начали по истинному любить Бога, который, вообще-то создал нас своей… Любовью к нам. Вы поймете, что любить Бога не просто величественно, но и очень приятно и легко… вот так вот — любить Бога, да и все. Но… но… Вам будет трудно удерживаться на этой волне долгое время, потому что Бог дал Вам (пока!) не так много Силы Любви, что ее хватило лишь на кратковременную вспышку, хотя… эта вспышка, как говорится, многого стоит… И Вы будете долгое время жить под впечатлением этой вспышки, этой сумасбродно-прекрасной вспышки, которая будет будоражить Вашу кровь своим величием и красотой, чтобы… было с чем сравнить Вашу Любовь.

И именно из-за этой вспышки Вы поймете, что такое истинное Счастье, и… станете рабом этой самой вспышки, и… будете ждать, когда эта вспышка повторится вновь, негодуя по поводу того, что, возможно, эта вспышка была единственной в Вашей жизни и понимая, что если жить на уровне этой «невероятной вспышки», то Сила Любви воистину станет действенной, обладая способностью не только приводить Вас, с авоськой в руке, в сверкающее состояние, но и свершать такие дела… такие дела, что… даже чудесный Город Богов покажется Вам обычным деянием энергии под названием Любовь к Богу, перед которой меркнут не только женщины и мужчины, но и… и… в общем… все на свете.