Тадзимас - Владимир Алейников

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 164
Перейти на страницу:

Тебе трудно, я вижу это. Спохватись, тебя сознательно дезориентируют. На это у рогатых режиссеров и хвостатых исполнителей имеются свои причины. Да ни хрена у них не выйдет. Божественный свет им не по зубам.

Ничего. Держись. Своя голова на плечах есть – авось доищешься сам. Все у тебя впереди.

Мне и самому одиноко. Думаешь, мне легко? Мне даже труднее жить, чем другим. Ведь я – вижу и слышу. У меня есть – моя речь. Я – понимаю и говорю.

Что же сказать тебе, вероятный мой друг?

Скажу по возможности сжато и просто.

Я человек самиздата. Уж так все сложилось. Я связан с самиздатом слишком прочными, судя по всему – неразрывными, давними узами. Да и узы ли это? Не хочется воображать какие-то там веревки, путы, всякие сложные узлы, которые не так-то легко развязать, и все прочее – бечевки, шнуры, нитки, – но это еще так, пустяки, нечто рвущееся все-таки, не такое уж и прочное, хотя и имеющее, конечно, прямое отношение к процедуре завязывания, привязывания чего-то к чему-то, скрепления чего-нибудь с чем-нибудь, – а далеко не пустяками представляются узы в их старом значении – оковы, кандалы. Ну какие у самиздата оковы? Узы – это, конечно, звучит, и звучит весьма и весьма высоко, с подчеркиваемым значением, с известной дозой торжественности. Ведь имеется в виду то, что связывает, то, что соединяет. Отсюда и соответствующие выражения: узы дружбы, узы любви, братские узы и так далее. Все это так, все это в ходу, и все это стало общим местом, дежурным шаблоном в наше ироничное, язвительное, невоспитанное, не очень-то считающееся с этикетом слова, неблагодарное по отношению к прошлому и жестокое время, стершее, принизившее, испоганившее грубым хохмачеством и хамским своим словарем действительно высокое, благородное значение этого понятия – узы. Смущает меня двойное толкование этого слова. Хотя, впрочем, если вспомнить, что оно давно уже стало скорее символом, а не словом с его конкретикой, стало привычным знаком, существующим в знаковой системе речи, наряду с прочими знаками, и, к тому же, несмотря на некоторую двойственность, всегда несет нужную смысловую нагрузку (такой знак – вроде выключателя на стене: нажал его – увидел свет-смысл), то употреблять его, конечно же, можно. Меня заботит, прежде всего, точность выражения – потому так и вглядываюсь я в слово, вслушиваюсь в него. Но что же это? Как это обозначить, где взять нужное определение? В воздухе смутно вырисовываются лишь зыбкие контуры искомых слов. Ну что же, значит, и не надо искать. Выразимся проще: я слишком прочно связан с самиздатом, чтобы вот так взять да и расстаться с ним в одночасье. Почему? Потому что так получилось. Так вот случилось, именно так все совпало. И отказываться мне не от чего. Как откажешься от самого себя? Это невозможно. Так же точно – и от самиздата. Отчего же, собственно говоря, должен я разом прерывать давно начатый и десятилетиями продолжающийся, имеющий свое закономерное – для меня, во всяком случае, – развитие, интересный для меня процесс? Ну с какой это стати должен я нарушать какие-то важные, давно выработанные, может даже отчасти биологические, вне сомнения, связанные с психикой, с переменой настроений, с общим моим физическим, рабочим состоянием, с состоянием души, с сердечными привязанностями, с моими привычками, собственными традициями и так далее, этот ряд можно и продолжить, – ритмы? Самиздат – это, быть может, мой личный космос. Мне в нем уютно, спокойно, я в нем дома. Независимость – великое дело. В самиздате я – независим. Самиздат, если хотите, в чем-то родственен музыке – для меня, я подчеркиваю это. Что он для других – не знаю, пусть отвечают эти другие. В моем личном самиздате – такая же, как в музыке, вариативность, та же полифония, некоторые приемы, ходы, общие принципы, строй. И я не фантазирую. Так все и есть. Самиздат – это моя собственная продукция, причем творческая, оригинальная, аналогов ей нет. Самиздат – моя собственная, внутренняя, сокровенная страна, где я сам себе хозяин. И, наконец, мой самиздат – это отсутствие застоя, это постоянное и многолетнее движение вперед. Жизнь не переиначишь, заново не проживешь. Годы – не горы, в мешок не положишь. Но самиздат – материальное свидетельство этих лет: не зря прожиты! – вон сколько сделано, – и еще, даст Бог, будет сделано. Самиздат – материализованные мысли и состояния мои. Это сказка, которую я сочинил. Песня, которую спел. Моя легенда.

Поразительна мифология самиздата – ас нею и моего поколения, и не только моего – всей нашей, бывшей неофициальной и, похоже, так до сих пор официальной и не ставшей, братии.

Поразительна молва вокруг самиздата – ни восточным краснобаям, ни западным нагнетателям ужасов развернуться уже негде – место забито, все заполонили отечественные россказни.

Поразительны метаморфозы самиздата – смотрите, как он живуч, как он меняется, приноравливается к действительности, этот Протей, или кто он там – нука откликнись, покажи лицо! – как напитывается он новыми идеями и веяниями, сколько в нем здоровой крови, хорошего упрямства, крепкого духа, верности избранному когда-то пути!

Нет, не зря я с ним дружен.

А судьба – ну что тут сказать?

Судьба есть судьба. На нее я не сетую. Грех ворчать на нее. Наоборот, я рад, нет, если на то пошло, то я счастлив, да, счастлив, что она – вот такая, а не иная, моя судьба, а не чья-нибудь. Я благодарен ей.

Это даже не категория, это знак свыше, предназначение человека. Это невидимый проводник на пути.

Бог видит все и все сохраняет. Ангел-хранитель оберегает меня и поддерживает, дабы не оступился.

Бывали промашки, и расплачиваться за них приходилось.

Бывали светлые дни, и так дорожу я этой умиротворенностью взглядов, чистотой помыслов, равновесием душевным и общим, во всем теле, в думах, льющихся неспешно и прозрачно, в мелодиях, возникающих в голове просто так, из ничего, из ниоткуда, беспричинных, сменяющихся, но исходящих от некоего таинственного центра, излучающего этот радостный свет, а потому органичных, и любое мгновение в эти блаженные дни отзывается звонкой, трепещущей, собственной нотой, личным звуком и личным участием в этой гармонии, ради которой стоит работать и жить.

Бывало и тошно, хоть криком кричи, но уместно ли теперь, пережив эти черные полосы, когда все зарубцевалось, роптать на то, что прошло, схлынуло и закалило душу?

Нет причин для злопамятства, некого корить, кроме как себя самого.

Судьба – это не только, и даже не столько земное существование человеческое, это и дальнейшее продолжение его, то долговечное эхо деяний твоих, которое глядишь и отзовется в потомстве.

Объяснения этому нет. И тебе придется заменять его догадками, так всегда бывает. Помни, что и догадка иногда оказывается верной. Это утешит тебя, а утешив, заставит задуматься вновь.

Когда-нибудь, даже не представляю – когда, в те времена, когда уцелевшие самиздатовские тексты соберут, по возможности систематизируют и начнут изучать, среди них обнаружится немало и моих. Потому что шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые и даже девяностые годы двадцатого столетия – непрерывная страдная пора моего самиздата. И я знаю, относясь к этому так, как, положим, рабочий относится к своему делу, к тому, к чему прилагает он силы свои и умение, чем он ценен как специалист, профессионал, обладающий не только известными навыками, но и творческим подходом к труду своему, что мой самиздат не закончится для меня никогда.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 164
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?