Не бойся, я рядом - Иосиф Гольман
Шрифт:
Интервал:
Но ведь ушла.
И теперь вот, сказала.
– Тебе это не помешает, если он все-таки придет? – на прощание спросила Логинова.
– Я – доктор, – печально ответил Марконя.
Не успел Олег Сергеевич усесться за свой стол, как стал средоточием интересов доброй половины редакции.
Первым нарисовался наговорившийся всласть главред.
Лицо довольное, глазки сверкают за дорогими очками. Да у него не только лицо довольное – вся его округлая, вечно растрепанная фигура выражает высшую степень довольства и приятия жизни.
– Какой ты молодец, что пришел! – восторженно заявил Петровский, в немалой мере озадачив Парамонова. Вообще-то, сотрудников нечасто дополнительно хвалят за то, что они – да еще и с изрядным опозданием – появляются на работе.
А может, он знает про злосчастный выстрел и рад тому, что Олег живой?
Не дай бог!
Меньше всего хотелось бы Парамонову, чтобы об утреннем происшествии узнал кто-то, кроме врачихи из морга и ее друга-психиатра. И то психиатр пока под вопросом: Олег не решил, пойдет ли к нему. Уж слишком маловероятной представлялась польза от этого визита. А делиться с лишним чужим человеком собственными тараканами – вещь совсем малоприятная.
Хотя – тут уж Олег всерьез задумался – с родным человеком делиться таким еще меньше бы хотелось.
– А что случилось? – нейтрально поинтересовался Парамонов, выведывая причину переполнявшей душу главреда радости.
– Наш журнал – лучший по полугодию! – наконец раскололся тот. – Обошли всех. А две твоих статьи – в десятке лучших за тот же период! Нам всем – премия, тебе – повышенная.
– Здорово! – отреагировал Олег Сергеевич. Надо же как-то реагировать.
Хотя и в самом деле приятно. Не премия – с этим у Парамонова, спасибо покойному отцу, проблем нет. А с тем, что статьи – лучшие.
Они и должны быть лучшими, черт побери! Ведь Парамонов пишет только о том, что ему интересно. Ни одного материала за деньги или какие-то блага. Ни одного!
Он и в журналистику-то пошел именно в научно-популярную, чтобы избавить любимую профессию от эпитета «вторая древнейшая». Здесь, на местном жаргоне в «научпопе», даже в советское время ценили не умение вовремя и в нужное место «лизнуть», а энциклопедические знания, способность удивляться новому и излагать сложные вещи просто и увлекательно.
Настроение у награжденного явно повышалось. Вот сейчас, в данный конкретный момент, он бы ни за что не нажал на спусковой крючок.
Впрочем, Олег Сергеевич знает себя прекрасно. Как повысилось – так же и опустится.
Тем важнее вкусить те немногие радости, которые бесчувственная природа так скупо ему отпустила.
– А статьи-то какие отметили? – спросил он главреда.
– «Свиньи» и «Георгины».
– Отлично! – вслух поделился радостью. Он действительно был рад, что отмеченными оказались именно эти материалы.
Первая статья (она, конечно же, называлась не «Свиньи», а что-то вроде «Небоскребы из… грязи») была написана в командировке под Омском.
Там Парамонов встретил то, что так всегда любил и ценил: людей, искренне влюбленных в свое дело, и неприятную для человечества проблему, решенную вышеуказанными людьми изящно, просто и с максимальной эффективностью.
Если точнее, то проблем было даже две: шлаки от сожженного на местной огромной ГРЭС угля и… какашки свиней, выращиваемых на местном же свиноводческом комплексе, чуть ли не крупнейшем в России.
Шлаки сжирали огромные территории, к тому же их приходилось притапливать, поскольку они норовили самовозгореться; Парамонова просто потрясли даже не лунные, а какие-то марсианские пейзажи гигантских шлакохранилищ. Он и представить себе не мог подобное, пока не увидел.
За что, собственно, и обожал свою профессию.
Свиней ему показывать не стали – поверил на слово.
Гадили они лишь немногим меньше, чем ели, – разница и шла в высококачественный бекон, столь любимый приверженцами некошерного питания. Но если коровий навоз – или, тем более, конский – легко сделать сельскохозяйственным удобрением, то свиные фекалии этим достоинством не обладают. По разным причинам их следует утилизировать, причем почти так же, как отходы опасных производств. Они и были таковыми опасными отходами. И весьма вонючими, надо сказать.
А изящество найденного решения заключалось в том, что изобретатели «перемножили» два огромных минуса и, как в алгебре, получили плюс.
Причем идея была полностью воплощена в жизнь.
Парамонов в кайф погулял по заводу железобетонных изделий, построенному как раз между шлакохранилищами и полигоном захоронения свиных фекалий.
Здесь также производились шлакоблочные конструкции наподобие пористых бетонов, куда и уходили в больших количествах оба мерзких ингредиента. Причем каждый, кроме самоуничтожения, еще давал готовому продукту какое-то дополнительное полезное свойство.
Шлак – уменьшал потребность в энергии, «довыгорая» в технологическом процессе изготовления блоков.
Фекалии, составлявшие изрядную часть исходной смеси, в том же процессе полностью выгорали – органика все-таки, – образуя внутри блоков и плит заранее просчитанный объем пустот.
В итоге готовые блоки и плиты получались очень легкими и, что не менее для Сибири важно, с великолепными теплоизоляционными свойствами.
Все это Парамонов и изложил в награжденной статье. И судя по оценке весьма профессионального жюри, изложил неплохо.
Но еще больше порадовало Олега попадание в топ-лист его материала о георгинах. Откровенно говоря, в отличие от первой статейка никак не касалась тематики журнала – энергетики и экологии. А то, что слово «экология» все-таки было упомянуто, – являлось всего лишь маскировкой, то есть притягиванием материала в издание, как говорится, за уши. Что ж, Парамонов никогда и не говорил, что он святой. Зато всем уши прожужжал про встреченного им в Киеве селекционера цветов. Причем этот селекционер его интересовал куда больше, чем выведенные им феноменальные георгины. Опять-таки, не в ботаническом, а скорее в философском контексте.
Но по порядку: Олег Сергеевич возвращался из командировки на печально известную Чернобыльскую АЭС. Он бывал на ней неоднократно, и до аварии, и после. Времена пошли уже (или, может, еще?) достаточно открытые, материала было много, интересного и – по опубликовании – многим полезного.
Проезжая по Киеву, уже по пути в гостиницу, откуда – на поезд, Парамонов заметил, что на разделительных полосах городских трасс растут прикольные георгины. Мало того, что сами очень красивые, так еще и листья у растений были весьма нетривиальных расцветок – от темно-красных до фиолетовых. То есть когда сами цветы сойдут, кусты останутся вполне декоративными.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!