Морозный ветер атаки - Александр Тамоников

Он шел по улице Чернышевского (бывшей Покровке), когда услышал из подворотни сдавленный призыв о помощи. Не раздумывая, Глеб бросился в переулок, завертелся, пытаясь понять, откуда доносятся звуки, кинулся в проходной двор. И успел к раздаче, один из грабителей держал сопротивляющуюся женщину, а другой готов был всадить в нее нож. Женщина была в годах, далеко за пятьдесят, она вцепилась в свою сумочку, как в родное дитя, сопротивлялась.

Позднее выяснилось, что в ней лежало выданное накануне денежное довольствие. А дома дожидались больная мать и дочь-инвалид. Глеб выбил нож, припечатал злоумышленника затылком к стене. Второй наскакивал, у него тоже был нож. Справиться с этой шелупонью большого ума не требовалось: Шубин с легкостью выбил финку и врезал так, что у грабителя посыпались зубы. Когда на шум прибежал патруль, преступники уже корчились на земле, а Шубин поднимал на ноги плачущую женщину.

Разбирательство времени не отняло. Командира Красной армии поблагодарили за проявленную сознательность, а преступников поставили к стенке. По мнению Шубина, можно было и не мучиться, пристрелить в лежачем виде. Но соблюдался ритуал. Грабителей насилу подняли, прислонили к стене, зачитали приговор: «Согласно постановлению Совнаркома от такого-то числа… применить чрезвычайную меру социальной защиты…» Суда не требовалось, все и так понятно. Преступники выли благим матом, умоляли пощадить, истерично смеялись: «Вы что, шутите?!»

После расстрела воздух в Москве на долю процента стал чище. Женщина благодарила, звала в гости, но Шубин поспешил уйти и забыть этот эпизод как дурной сон…

После поражения под Вязьмой Московский горком начал формировать коммунистические стрелковые дивизии. В начале ноября Московскую дивизию переименовали во 2-ю Московскую стрелковую дивизию народного ополчения. Сводили воедино потрепанные части 242-й дивизии, 1-го корпуса ПВО, рабочие и истребительные батальоны. Поступали пополнения из районных военкоматов. В состав дивизии влился 472-й гаубичный артиллерийский полк. На конец октября в дивизии насчитывалось почти 19 тысяч штыков. Подавляющее большинство – комсомольцы, партийцы и кандидаты в члены партии. Почти поголовно – добровольцы.

Вооружали дивизию чем пришлось: «трехлинейками», самозарядными винтовками Токарева, пулеметами «Максим», «Браунинг», «Кольт». Имелось несколько десятков минометов. Пушки были старые, в основном французские, расточенные под советские боеприпасы. Дивизия действовала с конца октября, но в боях участия не принимала – дислоцировалась в пригородах столицы. Красноармейцы возводили оборонительные сооружения, занимались учебой. Ввиду того, что на две трети дивизия состояла из ополченцев, это лишним не было.

Командование принял генерал-майор Смирнов, бывший начальник Подольского пехотного училища. Штаб соединения разместился на Бахметьевской улице, где Шубин получил назначение в действующую часть.

Немцы давили на всех участках фронта. Шубин прибыл в 4-й стрелковый полк 16 ноября, когда немецкие части на северо-западном направлении двинулись в решительное наступление. В управлении войсками царила неразбериха. Пополнения еще не подтянулись, оборонялись тем, что имели. Ополченцы стояли насмерть, но опыта и умения не хватало.

Сказывалась близость Москвы – дивизия неплохо снабжалась, солдаты не голодали, щеголяли утепленными шинелями, полушубками. Шапки-ушанки были у всех. На наличие боеприпасов тоже не жаловались. Но потери несли тяжелые, гибли целые подразделения. А враг – замерзший, часто не кормленный, отлученный от своих обозов и по этой причине доведенный до бешенства – атаковал со слепой яростью, создавал численное превосходство на каком-нибудь участке и пробивал, как молот кирпичную стену, растекался по лесам и полям Подмосковья, создавал смертельную угрозу фланговым частям. И тем приходилось пятиться, чтобы не попасть в окружение…

Формировать взвод пришлось под огнем. Остатки прежней разведки – семеро бойцов из 242-й дивизии, имевшие боевой опыт, – погибли у Шубина на глазах. Ждали нового командира и прятались в воронке от снаряда. Математическая вероятность на войне не работала – в воронку угодил снаряд, когда Шубин к ней уже подползал. Взрывная волна ударила в голову, но бывало и хуже.

Оплакивать погибших времени не было. Наступило затишье, и майору Комкову потребовались разведданные. «Проведешь разведку боем, лейтенант, – приказал Комков. – Нужно выявить расположение пулеметных гнезд и батарей полевых орудий – все это беспокойное хозяйство нам сильно осложняет жизнь».

На задание убыли двадцать девять человек, вернулись восемнадцать. Они и составили костяк полковой разведки – именно потому, что вернулись.

На переднем крае царил форменный ад. Немцы обстреливали из минометов все, что шевелилось или могло пошевелиться. Разведчики добрались до переднего края, сержант Лазаренко лично забросал гранатами пулеметную ячейку и даже погостил во вражеской траншее. Вернувшись, отчитался: не понравилось. Злые они. И реагируют болезненно, когда по ним стреляешь. В ходе проведения разведки вычислили энное количество огневых точек, их впоследствии подавила артиллерия, и наступление фашистов на этом участке временно заглохло.

Снова выдалось затишье, появилась возможность познакомиться с людьми. Глеб схватился за голову: кого он набрал к себе в разведку? Людей с боевым опытом – раз, два и обчелся. Зато налицо вся палитра строящей социализм страны! Студенты, инженер из конструкторского бюро, агроном, зоотехник, пролетарии с промышленных предприятий, научный сотрудник управления метеослужбы, а рядовой Рунгель и вовсе сотрудник Института гигиены труда и профзаболеваний!

– Вы, наверное, важным делом занимались у себя в институте, товарищ? – не сдержался Шубин, разглядывая невысокого лысоватого бойца с удручающе интеллигентным лицом. – Вы говорите, не стесняйтесь.

Боец молчал, прикусив губу. И выжил он в последнем бою, видимо, по случайности.

– Товарищ Рунгель проводил исследования, как правильно чистить зубы и зачем это надо, – под сдавленные смешки подсказал сосед по строю – смешливый паренек среднего телосложения.

Шубин вздохнул:

– А вы кто? Подсказчиком работали на радио?

– Никак нет, товарищ лейтенант. Рядовой Карабаш. – Боец вытянулся, опасливо кося глазом. – Алексей Юрьевич, если что. Двадцать два года, студент пятого курса Новосибирского института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Учебу не закончил. В Москве – с сентября текущего года, прибыл, чтобы записаться в армию. После войны надеюсь доучиться. Геологом хочу стать.

– Геологом – еще ладно, – проворчал Глеб, – лишь бы не великим пианистом… – Он покосился на Вербина, который с трудом сдерживал смех.

– Зря вы так, товарищ лейтенант, – обиженно забормотал Рунгель, – работа нашего института крайне важна для каждого советского человека и народного хозяйства в целом. Кем мы будем без гигиены труда? И как можно недооценить борьбу с профзаболеваниями? Шахтеры, горнорабочие, те же геологи, водолазы… Вы представляете, что такое профессиональное заболевание?