Морозный ветер атаки - Александр Тамоников

– Отчетливо, – кивнул Глеб. – Снаряд вчера бабахнул – до сих пор голова болит. Яркий образец профессионального заболевания.

Разведчики засмеялись.

– Я в армии служил, товарищ лейтенант, – обиженно бубнил Рунгель. – Давно это было, зато в артиллерийском полку.

– Это успокаивает, товарищ Рунгель. Да вы не обижайтесь, все в порядке, вы прекрасно проявили себя в последнем бою.

А в целом ситуация удручала. Ребята были толковые, он это чувствовал, но опыта – ноль. Да еще эта чертова «прослойка» – чуть ли не треть личного состава! Но что он имел против интеллигенции? В Конституции 36-го года было ясно сказано: в советском обществе полностью искоренены эксплуататорские классы. Общество состоит из рабочих, крестьян и узкой прослойки интеллигенции – вроде тонкого слоя масла между хлебными ломтями. А чтобы не было непонимания и неуместных ассоциаций с буржуазной интеллигенцией, к последней добавилась приставка – «народная».

– А ты каких будешь, малец? – Глеб озадаченно уставился на хрупкого юнца с пушком на губах. Тот важно надувал щеки и всячески старался казаться взрослым.

– Рядовой Боровкин Максим, – ломающимся голосом сообщил боец. – Живу на Краснопролетарской улице…

– Школу окончил? Мамка знает, что ты в армии?

Боец залился краской. Тема явно была болезненной.

– Мне-то не ври, – строго сказал Глеб. – Сколько лет себе приписал? Говори, не бойся, ты уже в армии – не выгоню.

– Семнадцать мне, товарищ лейтенант…

– А подумать?

– А он уже подумал, – хмыкнул Карабаш.

– Да семнадцать же, товарищ лейтенант…

– Смотри у меня, Боровкин…

Танковые колонны взламывали оборону Красной армии, упорно двигались дальше, растекались по просторам. Полк отступал, пятились соседние полки. Безбожно растянулась линия фронта вследствие обходных маневров гитлеровских войск. 18 ноября 4-й полк получил подкрепление – две сотни рабочих московских заводов. Им даже обмундирование не выдали, пришлось снабженцам на месте фантазировать.

В тот же день майор Комков получил приказ прикрыть город Клин, оставшийся почти без защиты. Был спешно сформирован сводный отряд в количестве четырехсот человек и пешим маршем отправлен в город. Людям Шубина приказали примкнуть к отряду.

Батальоном командовал майор Мошляк, отличившийся в 38-м году в боях у озера Хасан, выпускник Военной академии имени Фрунзе. Но сомнительно, что заслуги майора помогли бы ему наладить эффективную оборону малыми силами. Отряд имел десяток пулеметов, несколько противотанковых ружей, четыре полевые пушки – и больше ничего. Отсутствовали сведения, когда и с какого направления ударят фашисты. Все прекрасно понимали: это смертники, город не удержать. И Верховное командование понимало: Клин обречен. Вопрос лишь в том, как долго можно задержать немцев. В тылу действующих частей разворачивались 20-я и 1-я Ударная армии, им требовалось время для занятия позиций.

К утру 19 ноября сводный отряд вступил в Клин. Город вымер, не работали промышленные предприятия. Большинство населения ушло на юг, оставив дома. Улицы и здания замело снегом, его никто не чистил. По дорогам блуждали бродячие псы, выли голодным воем. Сердобольные красноармейцы их подкармливали.

В пустующем доме на улице Ленина заработал штаб. До северной окраины здесь было метров четыреста. Подразделения заняли северную и северо-западную части города, возводили укрепления, устанавливали пулеметы и противотанковые ружья. Связь имелась только с соседним полком – там было тихо.

В три часа пополудни майор Мошляк вызвал к себе Шубина.

Майор сидел в расстегнутом полушубке на скамье, грел руки над печкой. Рядом лежала карта – объект повышенного внимания комбата. Мошляк был коренаст, обладал волевой квадратной челюстью, цепким взглядом. Он много требовал от подчиненных, но и от себя тоже: брился каждый день, был умерен в еде, спал ровно столько, чтобы не падать с ног. О майоре Мошляке в солдатских кругах ходила добрая молва.

– Подвигай табурет, присаживайся, лейтенант. Чаю не предлагаю, пока еще сам не разобрался, где тут чай. Смотри, у нас без малого пятьсот штыков, пэтээры, пулеметы – вроде достаточно, чтобы удержать одно направление. День-другой простоим. Но только одно направление, заметь. Два и три уже не осилим. Мы же не Фигаро, чтобы метаться… А в город с направления возможного удара ведут три дороги, вот они, смотри. С севера, северо-запада и с запада. Противник где-то там, – Мошляк обвел ладонью пространство севернее города, – и откуда пожалует, мы можем только догадываться. Здесь второй стрелковый полк – пойдут с запада, нам сообщат. Хоть что-то. Но вся вот эта неизвестность… Улавливаешь мысль?

- Улавливаю, товарищ майор.

– Ценю твою сообразительность. Выступай, выясни обстановку и доложи. От тебя требуются подвижность и незаметность. Могу предложить только лыжи. Изучи обстановку вокруг сел Вышнее, Полозово и деревни Вишняковки. Обнаружишь немцев – пулей назад. Другой вариант – захват и допрос компетентного немецкого офицера. Можешь разделить своих людей: часть пойдет на север, другие – на северо-запад. Мы в тумане, черт возьми… – Мошляк глухо выругался, – данные войсковой разведки для нас недоступны, связь отсутствует. Сколько у тебя людей?

– Уже двадцать четыре, товарищ майор. Со мной – двадцать пять.

– Ого, жируешь, лейтенант… У иных в ротах меньше, чем у тебя во взводе. Не поделишься?

– Не хотелось бы, товарищ майор… – Глеб смутился.

– Ладно, шучу, – майор засмеялся. – Деловая хватка у тебя, лейтенант. И жадина ты порядочная… В таком случае высылай людей во всех направлениях. А остальные пусть сидят в соседней избе и сил набираются. Не позднее чем через сутки ты должен вернуться и доложить. Придется побегать, лейтенант.

– Привычные мы, товарищ майор, побегаем.

– Ты должен понимать, лейтенант… – Мошляк замялся, – как бы ни старались мы удержать этот городок, нас сомнут и выбросят в поле. Спасет только чудо, но чудес не бывает.

– Я все понимаю, товарищ майор. Но день продержимся – уже хорошо.

– Рад, что понимаешь. Но смертников изображать из себя не будем – очень уж хочется дойти до Берлина и посмотреть Гитлеру в глаза. Предпримем все возможное, чтобы выжить. Удачи, лейтенант!

В районе полудня группа вернулась в расположение сводного отряда. Бойцы спешили, бежали в полный рост и на законное требование дозора отозвались трехэтажной бранью. Другого пароля не требовалось. Усталые, они сняли лыжи, перевели дыхание. Предстоял еще один забег – до штабного строения.

Под глазами майора Мошляка залегли темные круги – ночка выдалась бессонной. Город подвергся авианалету, пострадали несколько зданий, погибли гражданские, четыре красноармейца, шесть человек получили ранения.

– Сержант Кулагин вернулся, товарищ лейтенант? – выпалил Глеб.