Lady Покер - Олег Селиверстов

– Так мало?! По таким ставкам ничего не выиграешь, – разочарованно произнесла Элизабет. – Это скучно. Я хочу играть по-крупному. Продолжай.

Я стал объяснять различные комбинации, раскладывая для наглядности карты на зеленом сукне. Сзади нас послышался шум – в казино ввалилась большая компания. Элизабет тут же обернулась, некоторое время разглядывала пришедших, затем вновь повернулась к столу.

– А как блефуют? – спросила она. – Во всех фильмах показывают, как игроки блефуют. Научи меня?

– Не торопись. Покер – простая игра, но многогранная, выучи сначала комбинации.

– Да я уже все запомнила! Всего восемь комбинаций, у кого старшая комбинация, тот выигрывает и забирает деньги. Все очень просто. Как раз для таких глупых девочек, как я.

– Ну, если ты все поняла, тогда скажи, что это за комбинация?

Я разложил на столе пять карт: туз, король, дама, валет, десять. Все одной масти, черные пики.

– Это пиковый «флеш стрит», правильно? – сказала ученица, глядя на пластик карт, отливающий белизной в свете низких ламп.

– Правильно. Эту комбинацию называют «королевский флеш». А это…

– Подожди минутку, – она взяла карты и разложила в ряд туза, короля, даму, валета и десятку другой масти – красные черви.

– Смотри! – воскликнула она. – Черные пики – как острые наконечники копий. Красные черви – как слабые безоружные сердца. Красное и черное. В черном больше страсти, а в красном больше добра. Кто победит – страсть или доброта?

– Лично мне нравится доброта. Где страсть, там ярость, – ответил я.

– Мы с тобой разные, – она достала сигарету и закурила. – Ты добрый, а я злая. Ну, не злая, а яростная. Для меня в жизни нет полутонов, одни контрасты. Или черный, или белый. А серый цвет придумали неудачники, его не существует. Есть грязно-белый или разбавленный черный.

– «Разбавленный черный» – интересное сравнение, – повторил я, восхищаясь красивой метафорой.

– Слушай, мистер Джек, а почему все-таки тебя так странно прозвали? Это связано с картами?

– Вообще, да, – после минутного колебания ответил я. – Так меня прозвали друзья в университете. На первом курсе мы повадились ходить в казино рядом с нашим историческим факультетом. Стипендии не хватало, вот мы и играли в «Black Jack». Знаешь такую игру?

Элизабет кивнула.

– Когда играешь компанией, – продолжил я, – важно правильно делать ставку на последней руке. Не буду объяснять почему, это целая теория. Но главное, чтобы тот, кто играет на последней руке, обладал хорошей памятью. Партнеры незаметно показывают ему, какие им выпали карты, он видит карты у крупье и в зависимости от этого может принять решение, которое позволит обыграть казино.

– И ты играл на последней руке, да? Последний на «Блэк Джек» – мистер Джек!

– Угадала. Мы неплохо зарабатывали, пока казино не разгадало наш трюк.

– У тебя что, отличная память? Как у «человека дождя»? [3]

– Нет, не такая феноменальная. Я могу запомнить всего лишь двенадцать однородных предметов, если посмотрю на них три-пять секунд. Например, если ты разложишь двенадцать карт, а потом поменяешь их местами, то я скажу, как они лежали. И всего-то.

– Ух ты! – Элизабет схватила колоду. – Покажи?

– Не стоит. – Я попытался ее остановить, но двенадцать карт уже лежали передо мной. – Ладно, попробую. Хотя давно этого не делал.

Бросив взгляд на карты, я отвернулся. Ученица поменяла карты местами. Восстановить порядок, в котором располагались карты, было несложно. В детстве я проделывал это сотни, а может и тысячи раз. Любой человек сможет это, если потренируется пару лет. Это всего лишь хорошая зрительная память. Вот с бильярдными шарами – гораздо сложнее, так как они разбросаны по всему полю, а карты лежат в ряд.

– Здорово! Класс! – воскликнула ученица. – Давай еще раз.

После пятого раза Элизабет успокоилась, собрала карты и потребовала открыть тайну, как я этому научился.

Я рассказал, что в детстве папа мечтал, чтобы я пошел учиться в привилегированную школу-гимназию. В нашем городке это была самая престижная школа. Чтобы попасть туда учиться, надо было пройти тесты. Я успешно справился со всеми, кроме одного. Я не смог запомнить одиннадцать предметов на картинке. Зрительная память подвела шестилетнего ребенка. Вход в гимназию был закрыт. Папа сильно переживал по этому поводу и решил, что если не я, то младший брат обязательно туда поступит. Он начал тренировать брата, а заодно и меня, развивать зрительную память.

Сначала пять карандашей. Затем восемь карандашей. И так далее. Одним из упражнений было как раз запоминание карт. Были еще корешки книг, пуговицы, бильярдные шары, цифры и многое другое. В конце концов папа достиг своей цели. Я легко запоминал двенадцать предметов, но на тринадцати каждый раз сбивался. Видимо, тринадцать – мое несчастливое число. Зато мой брат угадывал все двадцать.

– Мне бы так! – восторженно произнесла ученица. – Например, выучить названия и номера параграфов закона, а потом на экзамене, так небрежно – раз, и повторить.

Зазвонил мобильный.

Элизабет поднялась и направилась к барной стойке.

Я наблюдал, как она грациозно идет между игровыми столами, чуть склонив голову и приложив к уху телефон, и размышлял о том, почему она не снимает этот нелепый берет: у нее же шикарные волосы! Такие береты носили скромные девушки-антифашистки во времена Второй Мировой войны где-нибудь в оккупированной Франции.

Элизабет примостилась на дальнем краю барной стойки. Царивший там полумрак сразу скрыл ее от посторонних глаз. Если бы она действительно за кем-то следила, то лучшего места не найти: весь зал как на ладони, а тебя не видно.

Казино постепенно заполнялось игроками. От скуки я перемешивал колоду. Новенькие карты без труда поддавались малейшим движениям рук и легко смешивались в любой последовательности. Плотный, похожий на бумагу пластик чуть похрустывал и фырчал. Некоторое время это занятие развлекало меня, но в конце концов утомило. Я встал и направился к Элизабет, чтобы предложить перенести урок на следующий раз. Увидев меня, она сделала знак, что сейчас подойдет. Я выжидающе остановился недалеко.

– …Деньги заплатили неделю назад, так что ищите, – строго говорила она кому-то. – Нет, сюда приезжать не надо. Я сама перезвоню.

Элизабет закончила разговор.

– Прости, мистер Джек, важный звонок. Продолжим урок?

– Только не отвлекайся.

– Не буду, – она надела очки, заправила выбившиеся из-под берета волосы.

Мы вернулись к столу.

– А почему комбинацию из трех и двух карт называют «фулл хаус» – «полный дом»? – спросила Элизабет.

– Не знаю. Может быть, по модели идеальной человеческой семьи: двое родителей и трое детей. У вас в семье сколько детей?