Восстание вассала - Александр Смоленский

...

Денис почувствовал, как екнуло сердце.

– Опять эти столичные писаки вам все портят, Денис Борисович. То ли по чьей-то указке, то ли по недомыслию, снова «подводят под монастырь». Не отвечайте, это так, мысли вслух. Не понимаю, кому нужна эта галиматья?! Вам? Не думаю. Кремлю? Тоже вряд ли. Ему бы лучше, чтоб вас вообще забыли. Разве я не прав? Вы же как заноза в этой самой… Простите, я имел в виду, в пальце. Ну что скажешь, Денис? – доброжелательно продолжил Удалов, неожиданно перейдя на «ты».

– Что можно сказать? Очередная провокация! Вы для этого меня сюда вызвали? Чтобы узнать мое мнение? – осторожно спросил Денис.

– Да нет, честно говоря, просто счел своим долгом познакомиться с легендарной личностью. Наслышан о вас, Денис Борисович, наслышан… – закуривая сигарету, с хитроватой ухмылкой произнес главный смотритель колонии. – К тому же за вас волнуются некие серьезные люди. И там, на воле, и здесь, в зоне. Вот я и хотел понять… составить, так сказать, личное мнение…

– Такое бывает? Ушам своим не верю? – искренне удивился заключенный.

– Бывает. И не такое бывает. Я по зонам, лагерям, колониям уже без малого сорок лет. Тоже своего рода срок. Так одна личность практически все эти годы ходила за мной, правда с небольшими перерывами. Или я за ней ходил? Впрочем, какая разница. Вы, Денис Борисович, человек умный, поэтому я с вами без реверансов, доверительно.

Краснодипломный выпускник престижного столичного вуза про себя улыбнулся. Спасибо. Признали. Какое счастье!

Не будь он умен и прозорлив, как бы сумел нажить за короткий срок миллиарды, причем в твердой валюте?! В тридцать пять лет он уже контролировал чуть ли не весь нефтеносный потенциал страны. И делал это, как сказал бы незабвенный Остап Бендер, «чтя уголовный кодекс»: просто пользуясь скудоумием и патологической жадностью государственных чиновников, да и, пожалуй, «намеренным» несовершенством тогдашнего законодательства. А оно оставляло именно для умных и предприимчивых уйму не то что лазеек, но и внушительных дыр, под стать озоновым.

– Спасибо за столь высокую оценку, – подчеркнуто вежливо произнес бывший олигарх. Он был действительно достаточно умен, чтобы понять: новый начальник колонии явно хитрит, преследуя какую-то свою, только ему известную цель. – Так что это за люди, которых я, по вашим словам, волную? Если б речь шла о моих друзьях, тогда еще понятно. Но ваших… Тем более даже из зоны? Позвольте узнать, кто это?

– Да. Один из зоны, где строгача тянут. Коронованный законник… Его недавно с Колымы сюда перебросили. Зовут просто, без выкрутасов, – Папа. Может, слышал о таком? – Офицер снова пристально уставился на заключенного, словно пытался просканировать его мозг.

– Бог с ним, с вашим «законником», гражданин начальник. Но что вдруг ваши знакомые озаботились моей судьбой?

– Это долгий разговор. Непростой. И, извините, пока не время. Мы ведь только познакомились.

Поведение нового начальника озадачивало Даниста. Этот человек в штатском не так открыт, как могло показаться на первый взгляд. Говорит загадками. Явно темнит. Какой-то Папа, непонятные знакомые…

– Вы, Денис Борисович, отправляйтесь пока в камеру. Я обещаю, что стану часто приглашать. А пока будем считать, что знакомство состоялось.

* * *

Именно с того момента жизнь Даниста заметно изменилась к лучшему. Не проходило и недели, чтобы новый хозяин колонии не вызвал его к себе на очередную «беседу по душам». Денис никак не мог найти объяснения этим метаморфозам, пока однажды во время очередной аудиенции Удалов не раскрыл, наконец, карты. Хотя лишь частично.

Разговаривали не в кабинете, а в Красном уголке.

– Нам здесь никто мешать не будет, эту громадину-зал не прослушаешь. Разве что хор будет выступать, – сострил Удалов.

Данист отлично понял намек и приготовился слушать.

– Понимаю, Денис Борисович, вам в этом чистилище приходится тяжелее всех. Где вы, с вашим воспитанием, образованием и интеллектом, и где этот сброд?! – вкрадчиво начал Дмитрий Владимирович. – Если откровенно, меня даже удивляет ваше долготерпение и стойкость. Таким людям, как вы, не место в зоне… Но от сумы и тюрьмы, как говорится…

– Извините, но я сюда не напрашивался. К чему вы клоните, гражданин начальник?

– К тому, что обладатель многомиллиардного состояния не должен питаться похлебкой из кислой капусты и тушенки, срок годности которой истек лет пять назад! Да при этом терпеть издевательства! Наслышан, наслышан о вашей дикой истории…

Данист дернулся, будто его ударило током.

– Что вы хотите? Что я должен сделать?

– Понимаете, Денис Борисович, даже здесь, в зоне, можно жить по-человечески, если водятся деньги. Ведь главное в нашей жизни не столько материальные блага как таковые, сколько состояние души, или, иными словами, душевный комфорт. Помните, я как-то упоминал имя Папы? Так он, представьте себе, совершенно не рвется на волю… Ему здесь так комфортно, что мама не горюй…

– Когда четыре года назад я сидел в московской тюрьме, именно так и было. Разумеется, не душевный комфорт, а в смысле быта. На свои средства всю тюрьму вылизал. И заметьте, не имел дел ни с какими «папами». Только с гражданином начальником, – веско сказал Данист.

– Так то – Москва! Там все можно решить. Но вот вопрос личной свободы так и не решили.

В словах Удалова не было и тени злорадства. Только констатация.

– А вы с этим самым Папой, стало быть, решили?!

– Я вас обязательно хочу познакомить с этим незаурядным старцем, – не обращая внимания на провокационный вопрос, продолжал Удалов. – Тем паче, что он и сам вами по-прежнему активно интересуется. Поверьте, Денис Борисович, заслужить внимание такой особы – это, скажу вам, не фунт изюма!

– Вы так меня сватаете, гражданин начальник, что я не нахожу этому объяснения. Зачем мне это нужно?!

– Как это зачем? Следите за моей мыслью. Все ваши жалобы и петиции Москве до лампочки. Что для Кремля, что для влиятельнейших друзей, вы материал отработанный. Зэк и все тут. Точка. Адвокаты, которые за деньги готовы биться за вас до конца, ничем не помогут, даже если захотят.

Данист угрюмо посмотрел собеседнику в глаза. Тот словно повторял мысли зэка, которые не раз и не два за минувшие годы долбили мозги.

– И не смотрите на меня зверьком. Знаю, что не открываю вам Америку, молодой человек. Коль маховик карательной машины приведен в действие, то тут и сам Господь его не остановит. А между тем есть люди, простые смертные люди, которые вполне могут облегчить вашу участь. Как говорил незабвенный Владимир Ильич, надо только пойти другим путем.