Хиппи - Пауло Коэльо

Прошло минуты три, и тут другой голос произнес:

– Вариант ждет во дворе.

Вариант? Лишь позднее Пауло понял, что речь идет о марке автомобиля[4], а в тот миг ему показалось, что это условная фраза, значащая что-то вроде: «Расстрельная команда готова».

Его подвели к машине и, не снимая с головы мешок, сунули лист бумаги и ручку. Ему и в голову не пришло читать то, что было там напечатано, он подписал бы все, что угодно, пусть даже признание, лишь бы избавиться от этого сводящего с ума одиночного заключения. Однако «добрый» объяснил, что это – опись его вещей, обнаруженных в отеле. Рюкзаки лежат в багажнике.

Он сказал – «Рюкзаки!». Во множественном числе! Но Пауло был так оглушен всем происходящим, что не обратил на это внимания.

Он сделал то, что ему велели. Открылась дверца с другой стороны. Сквозь продранную ткань он заметил знакомую одежду. В машине сидела она, его девушка! От нее потребовали то же самое – подписать бумагу, но она отказалась, сказала, что сначала должна ознакомиться с ней. Сам звук ее голоса показывал, что она ни на миг не впадала в панику, полностью владеет собой, – и ей без возражений разрешили прочесть. Только после этого она наконец поставила свою подпись и сразу же ее рука коснулась руки Пауло.

– Физический контакт запрещен, – сказал «добрый палач».

Она пропустила эти слова мимо ушей, и Пауло на мгновение показалось, что их обоих сейчас же вернут в камеры и накажут за неповиновение. Попытался было высвободиться, но девушка крепче вцепилась в его руку и не отпускала.

«Добрый» просто захлопнул дверцу и велел – поезжайте. Пауло спросил, все ли в порядке с ней, и в ответ на него обрушилась целая обвинительная речь. С переднего сиденья донесся чей-то смех, и Пауло попросил, чтоб она заткнулась, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, мы поговорим потом, завтра или когда-нибудь в другой раз, там, куда нас отвезут: может быть, в настоящую тюрьму.

– Если не собираются отпускать на свободу, то не дают подписать бумагу, что все вещи возвращены в целости и сохранности, – ответила она.

Водитель снова рассмеялся, и кто-то подхватил его смех – оказалось, что впереди сидит еще один человек.

– Всегда считал, что женщины и храбрее, и умнее мужчин, – сказал кто-то из двоих. – И арестованные неизменно подтверждают это наблюдение.

На этот раз заткнуться велел водитель. Автомобиль еще довольно долго кружил по городу, потом затормозил, и сидевший впереди сказал, что они могут снять мешки. Этот человек с монголоидным лицом был одним из тех, кто арестовывал их в отеле – сейчас он улыбался. Вышел из машины одновременно с пассажирами, открыл багажник, достал рюкзаки и не швырнул их наземь, а подал Пауло и его спутнице.

– Можете идти. На следующем перекрестке свернете налево и минут через двадцать будет автостанция.

Вернулся в машину, и водитель неторопливо тронул с места – так, словно обоим было наплевать на все, что произошло: такова новая действительность их страны, эти люди теперь у власти, и никто никогда не осмелится на них жаловаться.

Пауло поглядел на свою подругу, а та – на него. Потом они обнялись и длительно поцеловались, после чего направились к автостанции. Он считал, что оставаться в этом городе опасно. А она, казалось, совсем не изменилась за эти дни – недели? месяцы? годы? – которые всего лишь ненадолго прервали их странствие в край мечты, а пережитые неприятности никак не могли возобладать над светлыми и отрадными впечатлениями. Пауло прибавил шагу, сдерживаясь, чтобы не сказать ей, что виновата во всем она, что они не должны были ехать смотреть изваянные ветром скульптуры, и что если бы они не завернули туда, ничего бы не произошло. Меж тем вина лежала не на ней, и не на Пауло, и ни на ком другом.

Каким нелепым и немощным стал он. И внезапно разболелась голова – так мучительно и сильно, что он не мог больше сделать ни шагу – ни бежать домой, в родной город, ни вернуться к Воротам Солнца и спросить у древних и забытых обитателей этого места, что же все-таки произошло. Он прислонился к стене и просто позволил рюкзаку свалиться на землю.

– Знаешь, что с тобой? – спросила подруга и сама же ответила: – Я прошла через это, когда бомбили мою страну. Все это время твоя мозговая активность была снижена, кровь не так, как обычно, двигалась по сосудам. Это пройдет часа через два-три, но на станции мы купим аспирину.

Пауло подхватил свой рюкзак, приладил его и зашагал дальше – сначала с трудом, но потом все быстрее и быстрее.

Какая женщина… Жаль только, что когда он предложил ей вместе отправиться в два центра мира – Пикадилли и Дам – она ответила, что устала от странствий да и потом, честно говоря, разлюбила его. И лучше будет, если теперь каждый пойдет своей дорогой.

Поезд остановился, и в окне возникла грозная вывеска на нескольких языках: ТАМОЖНЯ.

Наряд пограничников вошел в вагон и начал обход. Пауло немного успокоился, он изгнал своих демонов, но один стих из Библии, точнее – из Книги Иова, гвоздем засел у него в голове: «чего я боялся, то и пришло ко мне».

Надо взять себя в руки – когда человек боится, это чувствуется даже на расстоянии.

Все будет хорошо. Если аргентинец не соврал, и самое скверное, что может произойти – это не впустят в страну, то и бояться нечего. Не выйдет здесь – можно попробовать пересечь другую границу. А не получится и это – остается еще один центр мира под названием Пикадилли.

Теперь, заставив себя заново пережить весь ужас случившегося полтора года назад, он испытывал глубочайшее спокойствие. Словно ему необходимо было взглянуть на свое прошлое без страха, принять его как данность, памятуя: пусть нам не дано выбирать то, что с нами случится, но реагировать на случившееся так или эдак – вполне в нашей власти.

И он сознавал, что если до этой минуты злокачественная опухоль несправедливости, отчаяния и бессилия уже начала давать метастазы в его астральном теле, то теперь оно очистилось от недуга.

Он мог все начать заново.

Пограничники вошли в купе, где сидели Пауло и аргентинец с еще четырьмя совершенно незнакомыми им пассажирами. Как он и ожидал, их двоих попросили сойти. На перроне было довольно холодно, хотя ночь еще не наступила.

Однако у природы есть циклы, которые повторяются и в душе человеческой: растение рождает цветок, чтобы прилетевшие пчелы могли создать плод. А он создает семена, которые снова превращаются в растения, а те в свой черед заставляют цветы распускаться, приманивая пчел, а те оплодотворяют цветок и дают ему возможность плодоносить – и так без конца, вернее – до конца времен. Добро пожаловать, осень, пора, когда можно отринуть старое вместе с ужасами прошлого и дать возникнуть новому.

В помещение таможни шли еще человек десять – юноши и девушки. Шли молча, и Пауло постарался оказаться как можно дальше от аргентинца, который заметил это и не стал ни приставать с разговорами, ни навязывать свое общество.