Другая женщина - Светлана Розенфельд

– А если у меня не получится на «отлично»?

– Получится, получится, Иван Иванович тебе поможет.

– То есть сделает за меня?

– Да бог с тобой! Он просто будет рядом.

Вот, пожалуйста. Все честно. Никаких приписок в классном журнале, никаких исправлений там же. Сделаешь сама, а Иван Иванович поможет – и получишь золотую медаль, которую вполне заслужила. «Не заслужила», – сказала Ира, и все уговоры разбились об упрямство правильной девочки. Разбилась и золотая медаль, а вместе с нею треснула репутация школы, не выполнившей план по наградам, и вожделенный филфак рухнул прямо у Иры на глазах.

– В университет не ходи, – сказала филолог Ксения Алексеевна. – Без медали не поступишь.

– А может, попробовать?

– Не стоит. Туда поступают только очень талантливые и блатные. Ты не потянешь.

И правда, что темнить? Способности у Иры так себе, эрудиция не выше средней нормы, блата у мамы-филолога нет.

– Иди в Институт культуры, на библиотечный. Для тебя самое место – ты ведь любишь книги.

Ага. Угу. Конечно, Ира послушалась, а про себя подумала: «Катька бы все-таки попробовала, и пять раз, и десять – до победы».

Она легко поступила на библиотечный факультет и не жалела об этом. Только вот горечь осталась. Нет-нет да и вспомнит она, как ускользнул из рук золотой зайчик, и подумает про себя: «Вот дура была, принципиальная…» Была – значит, в прошедшем времени. А потом? А дальше?..

Кухня вся залита солнцем – Володя, завтракая, раздернул занавески, он не любит сумрака, но для работы света и тепла слишком много. Ирина сомкнула занавески и как будто притушила солнечную лампу. Теперь можно работать. Меню продумано заранее: «пожарские» котлеты, рыба в томате, «оливье» и «шарлотка» – все любимые семейные кушанья. Расчетливые хозяйки не пекут весной «шарлотку», потому что яблоки сильно дорожают к этому времени. Но то слишком расчетливые хозяйки, а Ирина экономила умеренно и не впадала в крайности. Купить килограмм дорогих яблок для еще более дорогих детей и мужа – это приятно, тем более что торт стоил бы явно дороже.

Начать надо с котлет. Кусочки куриного филе легко проскакивают в воронку мясорубки и кудрявой горкой ложатся на дно миски. Мясорубка ревет, как дикий зверь, зато вся процедура требует не более двух минут. Электромясорубка – гениальное изобретение человечества, спасение женщин от каторжного труда, когда крутишь и крутишь тяжелую неподатливую ручку, утирая пот с лица и проклиная свою нелегкую долю. Этот агрегат купил Володя три года назад, гордо поставил на стол и сказал проникновенно: «Вот, Иришка, береги себя нам на радость». Он в то время был особенно заботливым и нежным, даже более нежным, чем в первые дни их знакомства. Нет, не в первые, во вторые дни. А в первые… Да уж, наворотила она тогда…

В «Кульке», как называли не то любовно, не то иронически Институт культуры, на библиотечном факультете собрались одни девчонки, среди которых, как одинокий колокольчик в букете трепетных ромашек, торчал длинный худой юноша, который призван был украсить и даже облагородить легкомысленно развеселый букет, но был он слишком тонок и слаб, и весь облик его мог навести на мысли о не совсем традиционной ориентации, если бы такие мысли имели хождение в те давние времена праведной советской действительности. Как бы там ни было, но среди ромашек колокольчик с экзотическим именем Севастьян (сокращенно – Сева) потерялся. На второй же день обучения библиотечному делу студентов всей группой отправили на месяц в деревню, на уборку картофеля, причем уникальный Сева, получив медицинскую справку о своей профессиональной непригодности для сельхозработ, остался в городе, так что группа лишилась единственной, хоть и весьма условной, поддержки и опоры. Но много девушек, собранных вместе, это лучше, чем мало девушек, и еще лучше, чем слишком много. Так что студентки не унывали, всю длинную дорогу до места назначения веселились и пели, а потом увидели бескрайнее поле, вверенное их заботам, ознакомились с техническими средствами, выданными каждой индивидуально (тяпка, ведро), и слегка приуныли, точнее, возмутились, загалдели и в конце концов лениво принялись за дело. Однако правильная девочка Ира отнеслась к предстоящей каторге философски, вооружившись коротким принципом: надо – значит, надо. А потом вспомнила мудрую поговорку: глаза боятся – руки делают, и пустила в ход руки, тяпку и ведро. К тому же, к тому же… Она, конечно, перестала писать стихи, но куда денешь поэтическую натуру, если Богу было угодно подарить ее тебе, хотя ты об этом не просила. Стоял ранний теплый сентябрь, разноцветный лес окаймлял поле со всех сторон и посылал приветы труженицам полей в виде еще живых, крылатых листьев, трепещущих в воздухе и приземляющихся медленно, осторожно и раздумчиво. А снизу шел волнующий запах высыхающей травы и растревоженной земли. Иногда над полем правильным треугольником пролетали гуси, гортанно перекликаясь не то между собой, не то с оставленной землей, с которой за лето успели сродниться. Эти живые картинки едва не толкнули Иру в объятия давно забытых рифм и размеров, но она вовремя вспомнила «в багрец и золото одетые леса», поняла, что ничего лучшего не придумает, и отбросила мысль о словесном воплощении своего поэтического всплеска. Ей и так было неплохо.

Ну да, противоположного пола в их компании не было (ах, Сева, Сева…), и это несколько портило общее настроение. Однако очень скоро сложный вопрос решился положительно. Некие активистки разузнали, что совсем рядом, примерно в двух километрах от них, располагается другое картофельное поле и работают на нем добры молодцы, тоже студенты. Пока формировали делегацию для двухкилометрового похода, гора сама явилась к Магомеду, и контакт был установлен. Парни оказались четверокурсниками из Политехнического института, с факультета чрезвычайной сложности под названием «энергомашиностроительный», и потому девушек на него не брали. Вернее, они сами туда не торопились.

– У нас есть две девчонки, – рассказывали ребята, – но мы их дома оставили, пусть отдыхают. Занудства меньше. Отличницы!

Это был камешек в Ирин огород, хотя никто его не бросал. Просто на воре шапка горит.

С тех пор жить стало лучше, жить стало веселей. Мальчишки приходили каждые два-три дня после работы, приносили вино и камнеподобные пряники из сельского магазина. В девичьем бараке устраивались танцы и застолье, и формировались парочки, заполнявшие темные углы барака и близлежащую территорию. Ире такая жизнь была внове, но она наблюдала ее с любопытством. Потом случилось неожиданное: один из визитеров подошел к ней замедленной походочкой и доверительно, почти шепотом предложил выйти на минутку на улицу. Ира пожала плечами и вышла, парень отвел ее в сторону и тут же заключил в объятия.

– Ты что?! – ужаснулась Ира, высвобождаясь.

– Да ничего. Что ты дергаешься, как дикий мустанг? Иди сюда, – и сильнее притянул к себе.

Ира вырвалась, едва не упала и побежала к двери барака.

– Вот дуреха, – беззлобно сказал ей вслед кавалер, и она мысленно с ним согласилась.