Чужое имя - Маргарет Петерсон Хэддикс

Люк стал вспоминать все комнаты, в которые заходил со своего приезда в школу Хендрикса, и правда – окон нигде не было. И комната, в которой он жил вместе с мальчишкой-шакалом и его свитой, была без окон. Как же он раньше этого не замечал? И почему кто-то построил дом без окон?

Неожиданно ему стало всё равно. Окон в здании не было, из двери никто не выходил… ему ничто не угрожало.

–Теперь можно прочитать записку!– сказал он вслух и засмеялся.

Так странно и захватывающе было слышать собственный голос, не робкий, не запинающийся, голос Люка, не Ли.

–Сейчас её прочитаю прямо здесь!– смакуя каждое слово, решил он.– Наконец-то!

Он прошёл поглубже в лес и сел на то самое бревно, о которое споткнулся раньше. Медленно, чинно достал из кармана записку отца Джен. Теперь он узнает, что ему нужно сделать.

Люк развернул бумажку, обтрепавшуюся от перекладывания при смене брюк из одного кармана в другой. Потом уставился на неё, пытаясь понять смысл каракулей мистера Толбота.

В записке было всего три слова:

«Смешайся с толпой».

–Нет!– закричал Люк.– И это всё? «Смешайся с толпой»? Что это за совет?

Ему нужна помощь. Он её столько ждал.

–Я на вас так надеялся!– снова закричал он, не обращая внимания на то, что его могут услышать.

Буква «С» вслове «смешайся» расплылась перед глазами. Он в отчаянии крутил записку и так и сяк, надеясь найти что-нибудь на обратной стороне. Может, настоящее послание там? Однако другая сторона была пуста. Он держал в руке маленький замусоленный обрывок бумаги, не более. Даже мать, экономившая на всём, использовавшая старые конверты по второму разу, даже она недрогнувшей рукой выбросила бы бесполезный клочок в мусор.

И на этот крохотный, ничтожный кусочек Люк возлагал столько надежд!

В ярости он разорвал клочок пополам. Потом на четвертинки. Восьмушки. Рвал, пока от клочка бумаги осталась только пыль. Микроскопичная. Потом отбросил её подальше.

–Ненавижу вас, мистер Толбот!– взревел Люк.

Слова эхом отражались от деревьев. Казалось, даже лес над ним хохочет. Наверное, это мистер Толбот и имел в виду, когда вручил Люку записку в тот первый день. Люк представил, как мистер Толбот смеётся, отъезжая от школы, где его оставил. Наверное, он думал, как забавно бросить тупого деревенского мальчишку в школе для богатых и посоветовать: «Смешайся с толпой». Небось хохотал всю дорогу. Будь жива Джен, тоже бы над ним похихикала.

Нет. Джен не…

Люк закрыл лицо руками, сполз на землю и улёгся рядом с бревном. Без записки, на которую он так надеялся, у него не хватало мужества даже сидеть.

Люк не думал, что заснёт в лесу, в опасном месте, злясь на весь белый свет. Однако через некоторое время проснулся окоченевший, обиженный и смущённый. Ещё пели птицы, лёгкий ветерок шевелил волосы… И тогда он всё вспомнил – и улыбнулся. Какой хороший сон! Но отчего на душе скребут кошки?

Потом сел, открыл глаза и вспомнил, что произошло. Записка, в которую он так горячо верил, превратилась в бесполезную пыль, и как он ни вглядывался в подлесок, от неё не осталось и следа. Кто знает, сколько он нарушил правил школы Хендрикса, находясь здесь, в лесу. И понятия не имел, как давно он ушёл… Щурясь на солнце, Люк думал, что, по крайней мере, полдня прошло точно. Наверное, его отсутствие уже заметили. Надо бы придумать какое-нибудь объяснение. Надо вернуться, чтобы его не нашли здесь. Ничего плохого не произойдёт. Может, удастся их убедить, что хотел было убежать… предположим, настоящий Ли Грант так бы и сделал… потом раскаялся и вернулся. Но тогда пора идти обратно. Люк не тронулся с места.

Возвращаться в школу не хотелось. Ни сейчас, ни вообще. Ничего хорошего там для него не было. Теперь он это понял. Ни друзей, ни готовых помочь учителей, ни выбора. Он, как заводная игрушка, бездумно переходил из класса в класс, от завтрака к обеду и ужину, стараясь не привлекать к себе внимание.

От одной мысли о школе забурчало в животе.

–Всё равно не вернусь! Ни за что!– не зная точно, кому бросал вызов, пробормотал Люк.

С этим решено. Тогда куда бы ещё пойти?

Домой.

Желание было гораздо сильнее, чем раньше. Снова увидеть мать, отца…

Он чувствовал себя глубоко несчастным: ему не хватало даже братьев.

Он увидел бегущего бурундука. Его лапки едва касались земли. Точно так же легко побежал бы домой и Люк. Нужно только начать.

Только было одно «но». Он не знал, как туда добраться. Даже будь у него карта, ему не отыскать на ней фермы родителей.

И фальшивого удостоверения с собой не прихватил. Он не носил документы с собой, в кармане. Держал в чемодане.

Пойти за ним он не мог. А попасться без удостоверения личности – было всё равно что признаться: «Я третий ребёнок. Убейте меня».

Люк попытался убедить себя, что это не помешает, но представить счастливое возвращение домой всё равно не получалось.

Даже сумей он найти родную ферму и не налететь на полицию, то существует угроза для семьи. Наказание за укрытие ребёнка-нелегала почти такое же суровое, как и для самого ребёнка. Когда он жил у родителей, то каждое мгновение подвергал их жизни риску. А теперь есть подтверждение, что он существует. Исчезни он сейчас, его станут искать. А когда найдут на чердаке у родителей, то выяснить правду не составит труда.

Люк подобрал камешек и запустил им далеко в лес. И где справедливость? Или прозябай в этой школе, или будешь постоянной угрозой для домашних. Он бросал камешек за камешком. Нечестно, нечестно, нечестно! Камешки кончились, и он перешёл на куски коры, которые отдирал от бревна. Некоторые камни и куски коры с глухим стуком попали в цель – в деревья. Он стал целиться.

–А вот получай!– забываясь, кричал он.

Потом в испуге зажал рот рукой. Вот дурак-то!

Он замер и прислушался, аж в ушах загудело. Но звуков шагов по лесу слышно не было, его никто не искал. От школы вообще не доносилось ни звука. Глядя на заросли папоротника, деревья и солнечный свет, проникающий сквозь ветви, можно было практически поверить, что школы не существует.

Жаль, что нельзя просто остаться в лесу.

В голове пронеслась мимолетная мысль: питаться можно орехами и ягодами. Прятаться за деревьями, если будут искать.

Всё это было по-детски наивно, и он немедленно отмёл эти мысли. Останься он в лесу, и его либо поймают, либо он умрёт с голоду.

Он снова огляделся, на этот раз с сожалением. Деревья были дружелюбнее, чем ученики и учителя в школе. Он, простой деревенский мальчишка, провёл в лесу бо́льшую часть жизни, пока за его домом лес не вырубили. Даже находиться снаружи было радостно. И неважно, чем он рискует, выйдя на белый свет. А как чудесно быть одному, не окруженному следящей за каждым движением толпой.