Не мяукайте с неизвестными - Наталья Александрова

Конечно, в наше время встречаются люди, которые принципиально не здороваются с соседями на лестнице. Но даже среди них такие, кто не отвечает на приветствие, – это особая порода, высший, так сказать, пилотаж по части невоспитанности. К ним Надежда Николаевна уж никак не относилась.

Итак, она сделала вид, что не испытывает ни малейшего смущения по поводу своей непритязательной домашней одежды, и вместе с соседкой вошла в подъехавшую кабину лифта.

Само собой, они стояли очень близко друг к другу, и все то время, пока лифт спускался, Надежда Николаевна волей-неволей разглядывала эту таинственную особу. Точнее, ее кожаный плащ, который оказался прямо у нее перед глазами.

Когда двери лифта распахнулись, до Надежды Николаевны дошла совершенно удивительная вещь.

Плащ соседки был совершенно целым.

А ведь в тот самый день, когда Надежда из-за наглеца Бейсика попала в соседскую квартиру, она своими глазами видела, что этот плащ разорван! Вот в этом самом месте, у левого плеча. Здоровенная такая дыра, она подумала еще тогда, что дорогую вещь можно выбрасывать, не подлежит плащ с такой дырой починке. И тут же сообразила, что и сам плащ теперь никому не нужен, поскольку хозяйка мертва.

А сейчас от разрыва не осталось ни следа.

Как же так? Может быть, соседка сумела его так аккуратно зашить?

Да нет, это невозможно! Остался бы шов, хоть какая-то, пусть самая аккуратная строчка или заплатка. Но ведь не было ни малейшего следа!

Так, может, это не тот плащ, а другой точно такой же?

Но Надежда Николаевна не могла себе представить женщину, в гардеробе которой были бы две совершенно одинаковые вещи. Допустим, две одинаковые белые шелковые блузки – это еще куда ни шло, но два совершенно одинаковых кожаных плаща цвета крем-брюле – нет, такого просто не может быть! Это противоречит человеческой природе.

Соседка перехватила взгляд Надежды Николаевны и покосилась на свое плечо – видно, решила, что испачкала плащ, прислонившись к чему-то белому. Не обнаружив в одежде никакого беспорядка, девушка чуть заметно пожала плечами.

Надежда опомнилась, когда прочесала по улице два квартала, оставив овощной ларек далеко позади. Господи, какая же она дура! Навоображала себе невесть что, сочинила убийство. Хороша бы она была, если бы все же решилась обратиться с этим в полицию. Получила бы по полной программе: в полиции, разумеется, были бы недовольны, что по ерунде потревожила, соседка Раиса – что квартира на заметку попала, а девица – из-за того, что пришлось бы разбираться с полицией, предъявлять паспорт и доказывать, что она честный приличный человек, не воровка и не мошенница. И все имели бы претензии к Надежде. И, в общем, справедливые претензии.

А самое главное – какое счастье, что не рассказала обо всем мужу! Вот уж воистину бог уберег.

Надежда внезапно встала на месте, как будто у нее кончился завод.

– Но что все это значит? – вслух произнесла она.

В самом деле, не пьяная же она была, когда сидела в той кладовке. Ведь она собственными ушами слышала, как двое, мужчина и женщина, сначала ссорились, потом раздались подозрительные звуки, потом все стихло, а потом пришел еще один мужчина, и они вдвоем выносили труп, завернутый в ковер!

«Спокойно, – заговорил внутри Надежды голос, полный ехидства, – ты ничего не видела, только слышала, а это не то же самое. И ты никак не могла видеть, что они выносили труп. Возможно, они только собирались это сделать. То есть вынесли, а девица оказалась живучей и по дороге очнулась. Тогда они ее отвезли в больницу или сами в чувство привели. И все, инцидент исчерпан».

«Да, но один из них говорил, что она вся синяя», – слабо возражала Надежда.

«Мало ли что он говорил! – издевательски рассмеялся голос. – Может, у них такие ролевые игры. Ты же совершенно не знаешь этих людей! Может, они актеры и таким образом репетировали современную пьесу? Театральный авангард, знаешь ли, еще не до того доходит. Помнишь, как в одной пьесе парень на сцене вполне натурально вешался?»

– Пардон! – На Надежду с размаху налетел длинноволосый парень в темных очках. – Тетя, не стойте на дороге!

– Черт знает что! – Надежда Николаевна внезапно осознала себя стоящей посреди улицы и разговаривающей вслух непонятно с кем. Так и правда свихнуться недолго.

Она круто развернулась и отправилась назад – к своим котлетам, коту и стопке невыглаженного белья.

«Не буду ни о чем думать, – приговаривала Надежда, старательно разглаживая воротник мужниной рубашки, – буду сериалы смотреть и цветочки разводить. Еще кулинарные шоу хорошо. А потом все блюда готовить… Вот и занятие. И не останется времени на то, чтобы соваться в чужие дела».

Весь вечер она была такой молчаливой, что муж забеспокоился, не заболела ли она, и даже заставил померить температуру. Оказалось, тридцать шесть и одна. Упадок сил.

Спала Надежда не то чтобы плохо, а как-то неинтересно. Ни цветных снов, ни сладкого потягивания, когда проснешься.

Проводив мужа, она занялась домашними делами, которые никогда не заканчиваются, просто заколдованный круг какой-то. Нужно было убрать зимнюю обувь, подготовить зимнюю одежду для химчистки, да неплохо бы и отнести, а в выходные муж на машине заберет.

На дубленке мужа она обнаружила крошечную царапинку и расстроилась: этак еще порвется. Конечно, может, в следующую зиму и носить дубленку не придется – мало ли какая будет погода, в нашем климате ни в чем нельзя быть уверенным. Но все же жалко вещь. Надо будет обратить внимание в химчистке, вдруг что посоветуют.

Мысли поневоле перекинулись на кожаный плащ соседки. Как ни уговаривала себя Надежда Николаевна выбросить из головы эту странную историю, забыть о плаще никак не удавалось. Труп, допустим, она не видела, но дыру-то на плече она точно видела собственными глазами. А вчера на девице он был совершенно целый. И как это понимать? Какие-нибудь новые технологии? Тогда хорошо бы узнать, где находится мастерская, все в жизни пригодится.

Надежда упаковала большой тюк с вещами для химчистки и поглядела на себя в зеркало. Что ж, сегодня с лицом и прической все в порядке. Московская тетя Таня была бы ею довольна.

Из тамбура послышался знакомый скрип двери, той самой, бывшей михайловской. Уши у Надежды Николаевны сами собой встали торчком, как у породистой овчарки, ноги, тоже сами, понесли ее к двери, а руки сами повернули рычажок замка.

Однако на этот раз из квартиры выходила не давешняя подозрительная девица. Женщина была другая, гораздо выше ростом, плотнее и как бы основательнее.

– Рая! – ахнула Надежда. – Надо же, я тебя сразу не узнала! Богатой будешь!..

– Уже! – рассмеялась Раиса.

Конечно, это была она.

– Слушай, как же ты изменилась! – восхищенно разглядывала ее Надежда. – Похудела, помолодела, выглядишь прекрасно.