Бангкокская татуировка - Джон Бердетт

Чанья проснулась, великолепно отдохнувшая после затянувшегося пребывания в объятиях Морфея. На ней была только не по размеру большая майка. Девушка сидела в позе полулотоса, прижавшись спиной к стене. Я протянул ей открытый пакетик, она изящно взяла упитанную тушку и отправила в рот. Но прежде, чем начать жевать, одарила меня дружеской улыбкой, которой не мешало ровным счетом ничего, кроме покрытой волосиками лапки в уголке губ. Недавние волнения, судя по всему, нисколько не повредили красотке — разве что пугливо блеснули глаза, когда я отдавал ей лист с показаниями. В этом заключается отличие культуры стыда от культуры вины — мы не станем изводить себя, пока не грянет гром.

Чанья внимательно прочитала текст и подняла на меня глаза:

— Ты написал? Это ведь твой почерк.

— Диктовал полковник. Я только фиксировал.

— Полковник Викорн? Настоящий гений! Все именно так и случилось.

— В самом деле?

— До мельчайших деталей. За исключением одного: он пил «Будвайзер», а не виски «Меконг».

— Несущественная деталь. Нет смысла что-либо менять. Если потребуется, подтвержу, что он пил «Меконг». В конце концов, ведь это я стоял за стойкой бара.

Обезоруживающая улыбка.

— Тогда все в порядке.

Я кашлянул, стараясь без сожаления смотреть на ее длинные черные волосы.

— Вот еще что: тебе придется укоротить волосы и на некоторое время исчезнуть. Займись чем-нибудь еще, преобразись на пару месяцев, пока мы не выясним, что к чему.

Чанья пожала плечами и снова улыбнулась:

— Хорошо, сделаю все необходимое.

— Вернем тебя на работу, как только сможем. Нам надо понять, что собираются предпринять американцы, когда узнают о гибели этого, как его там? Насколько они его ценят. Согласна?

— Конечно. Наверное, побреюсь наголо. Давно собиралась заняться медитацией в монастыре. Вот и пройду курс где-нибудь в провинции.

— Отлично. — Я чуть не расплакался, представив себе лысую Чанью. И после неловкого молчания продолжал: — Слушай, если не хочешь, не рассказывай. Но если в Штатах ты занималась чем-то таким, о чем, как считаешь, мы должны узнать…

Она выдержала мой взгляд и не отвела невинных глаз.

— Я там работала. Платили фантастические деньги, особенно в Лас-Вегасе. Потрясающая страна, но какая-то слишком мягкотелая. Пожила немного, и стало надоедать. Планировала там жить до тех пор, пока не наберу бабок построить дом в Сурине, и чтобы еще хватило уйти на покой, но одиннадцатое сентября спутало все мои карты. Вернулась домой быстрее, чем рассчитывала, а семейные обстоятельства потребовали денег больше, чем думала. Я остаюсь здесь, потому что ты хороший папасан, а твоя мать — замечательная хозяйка. Здесь забавно. Мне нравится ваш клуб.

Так и подмывало спросить, что же на самом деле случилось вчера вечером, но профессиональная дисциплина, привитая полковником Викорном, не позволила этого сделать. Однако далось это вовсе не просто. Даже для тайки ее спокойствие удивляло, если не сказать пугало. И должно быть, моя улыбка вышла немного отчужденной, когда я уходил, оставляя ее наедине с пакетиком насекомых. Даже не спросил ее об опиуме, поскольку официально его не существовало. Но успел заметить, что Чанья избавилась от трубки.

В баре мать заставила Лека перемывать стаканы. Я сверился с часами и включил аудиосистему, настроившись на «дорожно-пробочное» радио. Все копы Восьмого района прильнули к приемникам вместе со мной, поскольку Пайсит заранее сообщил, будто он что-то накопал по поводу печально известной битвы между нашим обожаемым полковником Викорном и мерзавцем генералом Зинной, который удачно вывернулся из-под трибунала, где ему пришлось объясняться по поводу своего явного участия в крупномасштабном трафике героина и морфия. Суд молча проглотил его утверждение, будто он был подставлен полицией, в частности полковником Викорном.

В начале передачи Пайсит напомнил о давнишнем соперничестве между армией и полицией в наркобизнесе. Каждый таец об этом слышал, а некоторые помнят великое противостояние в Чиангмае в пятидесятых годах, когда чуть не разразилась гражданская война. Спор зашел по поводу того, какой из двух служб принадлежала пришедшая по железной дороге в Таиланд огромная партия опиума, которую (с попустительства ЦРУ) отправила из Китая Гоминьдан.[16]Противостояние длилось три дня, пока не был достигнут компромисс: всю партию наркотика утопили в море. Согласно легенде, акцию по захоронению в воде нескольких тонн опиума организовал директор полиции, снарядивший для этого специальное судно. Теперь не утихающие отголоски прежней борьбы легли на плечи Викорна и Зинны. О чем забыл сообщить нам заранее Пайсит — что его гостем сегодня был не кто иной, как сам генерал.

Пайсит: Генерал Зинна, для меня большая честь пригласить вас в свою передачу. После того, что пришлось пережить, вы, должно быть, устали, но чувствуете облегчение.

Зинна: Пережить что?

Пайсит: Я имею в виду трибунал, который восстановил ваше доброе имя.

Зинна: Меня оговорил некий полковник полиции, о чем всем хорошо известно.

Пайсит: Если так, генерал, эта новость — настоящий фурор. С какой стати полковнику полиции, чье имя мы не станем называть, или вообще любому полицейскому желать вашей гибели?

Зинна: Все очень просто: они боятся разоблачений. В настоящее время Таиландом управляет полиция. Что нам сообщают в ежедневных новостях? Нам сообщают о неприкрытой, разнузданной коррупции полиции на всех уровнях власти по всей стране. Но в связи с этим ничего не делается. Почему? Потому что правительство само боится полиции, которая превратилась в единственную организованную силу в нашей стране. И это называют демократией? В частности, тот полицейский полковник, о котором сегодня упоминали, постоянно распространяется о демократии. Но это, разумеется, не более чем силовые игры. У нас вечная проблема с Западом, хотя и до невозможности глупая: стоит создать систему по их образцу и подобию, и, независимо от того, насколько она ущербна и коррумпирована, вам будут хлопать в ладоши. Но стоит замахнуться на нечто иное, и вас начнут травить. Копы умело создали полицейское государство, внешне напоминающее демократическое. Неудивительно, что фаранги нас любят. Это в точности их система.

Пайсит: Полиция опасается армии, потому что она единственная жизнеспособная альтернатива?

Зинна: Именно так. К тому же достаточно сильная, чтобы разоблачить полицию и при том не погибнуть.

Пайсит: Речь идет не о соперничестве по поводу источников доходов?